Неточные совпадения
В двух светлых комнатах стояли
койки. Старухи были одеты
в темные холщовые сарафаны. Иные сидели на
койках и работали или бродили, две
лежали лицом к стене и одна у печки, прямо на тюфяке, разостланном по полу, босая,
в одной рубахе.
За столиком,
в узкой, довольно еще чистой комнате, Зверев,
в халате, жадно хлебал из миски. Ломоть черного хлеба
лежал нетронутый. Увидя Теркина, он как ужаленный вскочил, скинул с себя халат, под которым очутился
в жилете и светлых модных панталонах, и хотел бросить его на
койку с двумя хорошими — видимо своими — подушками.
Лежа в койке, он долго еще думал о том, как бы оправдать доверие Василия Федоровича, быть безукоризненным служакой и вообще быть похожим на него. И он чувствовал, что серьезно любит и море, и службу, и «Коршуна», и капитана, и товарищей, и матросов. За этот год он привязался к матросам и многому у них научился, главное — той простоте отношений и той своеобразной гуманной морали, полной прощения и любви, которая поражала его в людях, жизнь которых была не из легких.
Все становились нетерпеливее и раздражительнее, готовые из-за пустяка поссориться, и каждый из офицеров чаще, чем прежде, искал уединения в душной каюте, чтобы,
лежа в койке и посматривая на иллюминатор, омываемый седой волной, отдаваться невольно тоскливым думам и воспоминаниям о том, как хорошо теперь в теплой уютной комнате среди родных и друзей.
В пятом часу дня на шканцах были поставлены на козлах доски, на которые положили покойников. Явился батюшка в траурной рясе и стал отпевать. Торжественно-заунывное пение хора певчих раздавалось среди моря. Капитан, офицеры и команда присутствовали при отпевании этих двух французских моряков. Из товарищей покойных один только помощник капитана был настолько здоров, что мог выйти на палубу; остальные
лежали в койках.
Неточные совпадения
Дмитрий
лежал на
койке, ступня левой ноги его забинтована;
в синих брюках и вышитой рубахе он был похож на актера украинской труппы. Приподняв голову, упираясь рукою
в постель, он морщился и бормотал:
Они, трое, все реже посещали Томилина. Его обыкновенно заставали за книгой, читал он — опираясь локтями о стол, зажав ладонями уши. Иногда —
лежал на
койке, согнув ноги, держа книгу на коленях,
в зубах его торчал карандаш. На стук
в дверь он никогда не отвечал, хотя бы стучали три, четыре раза.
Настроенный еще более сердито, Самгин вошел
в большой белый ящик, где сидели и
лежали на однообразных
койках — однообразные люди, фигуры
в желтых халатах; один из них пошел навстречу Самгину и, подойдя, сказал знакомым ровным голосом, очень тихо:
Я,
лежа у себя
в койке, слышу всякий стук, крик, всякое движение парусов, командные слова и начинаю понимать смысл последних.
Смердяков находился
в отдельном помещении и
лежал на
койке.