Неточные совпадения
Что говорить, человек он «рисковый», всегда разбрасывался, новую
идею выдумает и кинется вперед на всех парах, но сметки он и знаний — огромных, кредитом пользовался по всей Волге громадным; самые прожженные кулаки
верили ему на слово. «Усатин себя заложит, да отдаст
в срок»: такая прибаутка сложилась про него давным-давно.
К Теркину он быстро стал привязываться. Не очень он долюбливал нынешних „самодельных людей“, выскочивших из простого звания, считал многим хуже самых плохих господ, любил прилагать к ним разные прозвания, вычитанные
в журналах и газетах. Но этот хоть и делец, он ему
верит: они с ним схожи
в мыслях и мечтаниях. Этому дороги родная земля, Волга, лес;
в компании, где он главный воротила, есть
идея.
Она
верит в идеи, которые господствовали на Западе более пятидесяти лет тому назад, она все еще серьезно способна исповедовать позитивистическое миросозерцание, старую теорию социальной среды и т. п.
Неточные совпадения
После первого, страстного и мучительного сочувствия к несчастному опять страшная
идея убийства поразила ее.
В переменившемся тоне его слов ей вдруг послышался убийца. Она с изумлением глядела на него. Ей ничего еще не было известно, ни зачем, ни как, ни для чего это было. Теперь все эти вопросы разом вспыхнули
в ее сознании. И опять она не
поверила: «Он, он убийца! Да разве это возможно?»
— И не воспитывайте меня анархистом, — анархизм воспитывается именно бессилием власти, да-с! Только гимназисты
верят, что воспитывают —
идеи. Чепуха! Церковь две тысячи лет внушает: «возлюбите друг друга», «да единомыслием исповемы» — как там она поет? Черта два — единомыслие, когда у меня дом —
в один этаж, а у соседа —
в три! — неожиданно закончил он.
— Томилину —
верю. Этот ничего от меня не требует, никуда не толкает. Устроил у себя на чердаке какое-то всесветное судилище и — доволен. Шевыряется
в книгах,
идеях и очень просто доказывает, что все на свете шито белыми нитками. Он, брат, одному учит — неверию. Тут уж — бескорыстно, а?
— У Чехова — тоже нет общей-то
идеи. У него чувство недоверия к человеку, к народу. Лесков вот
в человека
верил, а
в народ — тоже не очень. Говорил: «Дрянь славянская, навоз родной». Но он, Лесков, пронзил всю Русь. Чехов премного обязан ему.
Он понимал, что на его глазах
идея революции воплощается
в реальные формы, что, может быть, завтра же, под окнами его комнаты, люди начнут убивать друг друга, но он все-таки не хотел
верить в это, не мог допустить этого.