Встань, встань, Хамоизит. Должно быть, у тебя совесть нечиста, что ты
падаешь передо мной, как перед фараоном. Я не могу уснуть, даже Бизу не помогает; у меня болит живот, горит голова и во рту горько. Замучила меня проклятая деревня.
Но уже слезы задушали ее. Минуту спустя они вырвались из ее груди с такою силою, как вчера во время припадка. Она
упала передо мной на колени, целовала мои руки, ноги…
Великолепный Вицман, мастер из… из… ну хоть из Парижа,
упадет передо мною на колени, когда снимать будет с меня мерку… а я себе важно, по-графски, обопруся на него и говорю ему: «Смотри, любезный Вицман, в рюмочку, да чтоб не лопнули ушки у пуговиц… и в двое суток, минута в минуту по моим часам» (показывает, что он вынимает часы из кармана).
Неточные совпадения
Теперь дворец начальника // С балконом, с башней, с лестницей, // Ковром богатым устланной, // Весь стал
передо мной. // На окна поглядела
я: // Завешаны. «В котором-то // Твоя опочиваленка? // Ты сладко ль
спишь, желанный мой, // Какие видишь сны?..» // Сторонкой, не по коврику, // Прокралась
я в швейцарскую.
Фаддеев встретил
меня с раковинами. «Отстанешь ли ты от
меня с этою дрянью?» — сказал
я, отталкивая ящик с раковинами, который он, как блюдо с устрицами, поставил
передо мной. «Извольте посмотреть, какие есть хорошие», — говорил он, выбирая из ящика то рогатую, то красную, то синюю с пятнами. «Вот эта, вот эта; а эта какая славная!» И он сунул
мне к носу. От нее запахло
падалью. «Что это такое?» — «Это
я чистил: улитки были, — сказал он, — да, видно, прокисли». — «Вон, вон! неси к Гошкевичу!»
Я полагал, что дело окончится небольшим дождем, и, убаюканный этой мыслью, заснул. Сколько
я спал, не помню. Проснулся
я оттого, что кто-то
меня будил.
Я открыл глаза,
передо мной стоял Мурзин.
— Это вы? — воскликнул человек в сюртуке и одним взмахом отшиб в сторону вскочившего с пола и бросившегося на
меня банкомета, борода которого была в крови. Тот снова
упал.
Передо мной, сконфуженный и пораженный, стоял беговой «спортсмен», который вез
меня в своем шарабане. Все остальные окаменели.
Год этот тянулся для
меня вяло и скучно, и
я хорошо понимал брата, который, раз выскочив из этой колеи, не мог и не стремился опять
попасть в нее.
Передо мной конец близко.
Я, конечно, должен кончить во что бы то ни стало…