— Он богу докладчик через ангелей, — ангели спустятся наземь с небеси, а
человечьего языка им не велено понимать, чтобы не опаскудились, и людям ангелову речь нельзя слушать…
* // Слушайте, слушайте, // Вы, конечно, народ // Хороший, // Хоть метелью вас крой, // Хоть порошей. // Одним словом, // Миляги! // Не дадите ли // Ковшик браги? //
Человечий язык, // Чай, не птичий. // Славный вы, люди, // Придумали // Обычай.
Неточные совпадения
Да, впрочем, и раньше что были гимназисты для Передонова? Не только ли аппаратом для растаскивания пером чернил по бумаге и для пересказа суконным
языком того, что когда-то было сказано
языком человечьим! Передонов во всю свою учительскую деятельность совершенно искренно не понимал и не думал о том, что гимназисты — такие же люди, как и взрослые. Только бородатые гимназисты с пробудившимся влечением к женщинам вдруг становились в его глазах равными ему.
Серые страницы толстой книги спокойно, тягучим слогом рассказывали о событиях, а людей в книге не чувствовалось, не слышно было
человечьей речи, не видно лиц и глаз, лишь изредка звучала тихонько жалоба умерших, но она не трогала сердца, охлаждённая сухим
языком книги.
Говорил он долго и сухо, точно в барабан бил
языком. Бурмистров, заложив руки за спину, не мигая, смотрел на стол, где аккуратно стояли и лежали странные вещи: борзая собака желтой меди, стальной кубик, черный, с коротким дулом, револьвер, голая фарфоровая женщина, костяная чаша, подобная
человечьему черепу, а в ней — сигары, масса цапок с бумагами, и надо всем возвышалась высокая, на мраморной колонне, лампа с квадратным абажуром.
Старая француженка мадам де Фуасье, не знавшая никаких
языков, кроме французского, умела только ворожить на картах и страстно любить свою огромную болонку Азора, у которого были какие-то странные черные, точно
человечьи, глаза, так что горничные девки боялись смотреть на Азорку.