Но при таком истолковании все-таки остается не отвеченным наиболее здесь интересный вопрос: почему
языческие божества не остаются бесполыми или, по крайней мере, почему в одних случаях утверждается женский элемент, в других же мужской?
Заговоры и чары, видимо стоящие вне сферы богопочитания, созданные даже вчера и сегодня, могут быть по своему характеру более первобытны, чем заведомо древние — со следами
языческого божества».
Неточные совпадения
Имена
божеств, упоминаемые в ней, изменяются, но сама формула остается неизменной; так например, у старообрядцев сохранилось много «двоеверных» заговоров, где упоминаются архангелы, святые, пророки; но имена их расположены на полустертой канве
языческой мифологии, и сами заговоры сходны вплоть до отдельных выражений с чисто
языческими заклинательными формулами и молитвами.
Точно так же Потебня считал заговоры «выветрившимися
языческими молитвами», но впоследствии отказался от этого мнения: «в заговорах, — говорит он, — может вовсе не заключаться представление о
божестве.
Этот личный характер
Божества свойствен не только иудеохристианству, но и
языческому политеизму, — печать своеобразной подлинности его религиозного опыта.
Жажда таинства, встречи с
Божеством, единения с Ним, свидетельствующая о серьезности и напряженности религиозных исканий, конечно, весьма свойственна и
языческим религиям.
Но в сознании святоотеческом остается еще
языческая раздельность человека и
Божества.].