Ужас этот лежал не в природе Божества, а в тварной природе людей, в угнетенности
человеческого сознания первородным, неискупленным грехом.
Неточные совпадения
Весь ход
человеческой культуры, все развитие мировой философии ведет к осознанию того, что вселенская истина открывается лишь вселенскому
сознанию, т. е.
сознанию соборному, церковному.
Отвлеченный рационализм в самой постановке проблемы знания породил эту оторванность от бытия, но сам рационализм был более чем ошибкой
сознания, был тяжелой и общей болезнью
человеческого духа.
Человеческий род механически подчинил себе человека, поработил его своим целям, заставил служить его своему благу, навязал ему свое общее и как бы объективное
сознание.
Этот рациональный план творения целиком пребывает в сфере
человеческой ограниченности и не возвышается до
сознания смысла бытия, так как смысл этот связан с иррациональной тайной свободы греха.
Для греческого религиозного
сознания мир был бессмысленным круговоротом играющих сил природы и не было никакого разрешения этой игры, никакого исхода, никакой надежды для
человеческого лица.
Христианское
сознание выработало на вселенских соборах догмат о богочеловечности Христа; оно же открыло греховность
человеческой природы.
Новое религиозное
сознание Третьего Завета изобличит ложь старых теократий, смешавших
человеческое с божеским, и новых демократий, обожествивших
человеческое, и поведет к новой и вечной теократии, в которой власть будет подлинно божеской, а человек, подчинившийся этой власти, будет поднят на высоту божественную.
Только повышение свободной
человеческой ответственности и творчества может повысить
сознание незыблемой святыни церкви.
Для еретического, отщепенского, рационалистического
сознания непостижима тайна Троичности, тайна единосущности и равнодостойности Отца и Сына, тайна боговоплощения и соединения природы
человеческой и божеской.
Для этого
сознания Бог и человек, божественная и
человеческая воля в Христе, дух и плоть, небо и земля так и остаются несоединенными и несоединимыми, так как чудо претворения и преосуществления малому разуму недоступны.
Борьба идет на духовных вершинах человечества, там определяется судьба
человеческого сознания, есть настоящая жизнь мысли, жизнь идей.
Словом сказать, смесь искреннего жаления об умирающем слуге с не менее искренним жалением о господине, которого эта смерть застигала врасплох, в полной силе проявилась тут, как проявлялась вообще во всей крепостной практике. Это было не лицемерие, не предательство, а естественное двоегласие, в котором два течения шли рядом, не производя никакого переполоха в
человеческом сознании.
Правда — социальная, раскрытие возможности братства людей и народов, преодоление классов; ложь же — в духовных основах, которые приводят к процессу дегуманизации, к отрицанию ценности человека, к сужению
человеческого сознания, которое было уже в русском нигилизме.
И все расходились смущенные, подавленные, избегая глядеть друг на друга. Каждый боялся прочесть в чужих глазах свой собственный ужас, свою рабскую, виноватую тоску, — ужас и тоску маленьких, злых и грязных животных, темный разум которых вдруг осветился ярким
человеческим сознанием.
Неточные совпадения
Толпа сострадательно глядит на падшего и казнит молчанием, как бабушка — ее! Нельзя жить тому, в чьей душе когда-нибудь жила законная
человеческая гордость,
сознание своих прав на уважение, кто носил прямо голову, — нельзя жить!
Во-вторых, люди эти в этих заведениях подвергались всякого рода ненужным унижениям — цепям, бритым головам, позорной одежде, т. е. лишались главного двигателя доброй жизни слабых людей — зaботы о мнении людском, стыда,
сознания человеческого достоинства.
Все высшее в
человеческой жизни, чем только и определена ее ценность, для материалиста должно быть иллюзией
сознания, которую нужно изобличать.
Фанатика порабощает идея, в которую он верит, она суживает его
сознание, вытесняет очень важные
человеческие состояния; он перестает внутренно владеть собой.
И лишь углубление мировоззрения может привести
человеческую личность, так трагически поставленную перед мировыми проблемами, к
сознанию своего мирового исторического, а не «частного» только призвания.