Неточные совпадения
Без
посвящения в религиозные
тайны и без приобщения к религиозным таинствам нет питания; знание становится худосочным и отвлеченным, порывает с живым бытием.
Вся новая философия, начиная с Декарта и кончая неокантианцами, отрицает необходимость
посвящения и приобщения для стяжания знания, гнозиса, и потому
тайны бытия и таинства жизни для философии закрываются.
Потому философия и зашла в тупик, потому кризис ее и представляется таким безысходным, что она стала мертвой, самодовлеющей отвлеченностью, что она порвала со всеми формами
посвящения в
тайны бытия, и философ превратился из священника в полицейского.
После всех испытаний, всех странствований по пустыням отвлеченного мышления и рационального опыта, после тяжкой полицейской службы должна возвратиться философия в храм, к священной своей функции, и обрести там утерянный реализм, вновь получать там
посвящение в
тайны жизни.
Для гностицизма религия есть знание,
тайное и явное, есть
посвящение в учение.
Истина освобождает, а путь к истине открывается лишь
посвящением в
тайны религиозной жизни.
Вновь обрести утерянный Логос философия может лишь путем
посвящения в
тайны религиозной жизни, лишь приобщением к жизни Логоса приобретается он как орган познания.
Познание истины есть
посвящение в
тайны бытия.
Этот мистический брак существовал лишь на высших ступенях
посвящения в
тайну любви, но от него пойдет преображение мира.
Неточные совпадения
Самое построение храмов было всегда так полно мистических обрядов, иносказаний, таинственных
посвящений, что средневековые строители считали себя чем-то особенным, каким-то духовенством, преемниками строителей Соломонова храма и составляли между собой
тайные артели каменщиков, перешедшие впоследствии в масонство.
Толпа чужих на брачном пире мне всегда казалась чем-то грубым, неприличным, почти циническим; к чему это преждевременное снятие покрывала с любви, это
посвящение людей посторонних, хладнокровных — в семейную
тайну.
С этого вечера началось мое
посвящение в сахалинские
тайны.
Рассказывать об этих четырех годах нечего; они были счастливы, светло, тихо шло их время; счастье любви, особенно любви полной, увенчанной, лишенной тревожного ожидания, —
тайна,
тайна, принадлежащая двоим; тут третий — лишний, тут свидетель не нужен; в этом исключительном
посвящении только двоих лежит особая прелесть и невыразимость любви взаимной.
Аристотель (Synesius, Dion 48) выразился так: «Имеющие принять
посвящение не должны чему-либо учиться, но испытать на себе и быть приведенными в такое настроение, конечно, насколько они окажутся для него восприимчивы».]; о значительности этих переживаний и священном ужасе, ими внушаемом, свидетельствует и суровая disciplina arcani [Дисциплина таинств (лат.).], облекавшая их непроницаемой
тайной [Ср. рассказ у Павзания (Descr. Gr. X, 32, 23) о том, как непосвященный, случайно увидевший мистерии Изиды в Титерее и рассказавший об этом, умер после рассказа; здесь же сходный рассказ и о случае, бывшем в Египте.].