Неточные совпадения
Это вселенское
религиозное миропонимание и мироощущение, к которому современный мир идет разными путями и с разных концов, прежде всего остро ставит
вопрос о смысле мировой истории, о
религиозном соединении судьбы личности и судьбы вселенной.
Кто был Христос и что Он для нас, это не умственный
вопрос, не
вопрос той или иной теории разума, это
вопрос нашего
религиозного опыта, нашего
религиозного восприятия,
вопрос реального факта.
Только
религиозное восприятие в силах решить
вопрос, кто Христос и в чем «сущность» христианства; историческое исследование и философское умозрение само по себе бессильно установить
религиозный факт.
Появление религии прогресса и социализма обостряет религиозно-эсхатологическую проблему, ставит перед христианским сознанием
вопрос о
религиозном смысле истории и ее завершении, служит возрождению
религиозному, связанному с обетованиями и пророчествами.
У нас в России долгое время было рабство и варварство, а потом наступил революционно-реакционный хаос, но у нас же, плохих европейцев, нашла себе приют неведомая Европе духовная жажда, неустанная работа лучших наших людей над
вопросом религиозным.
Вопрос о свободе
религиозной, о свободе совести, такой жгучий и больной
вопрос, ставится коренным образом ложно в современном мире.
В сущности, и те и другие ставят
вопрос религиозный на почву политическую, формальную, внешнюю: одни боятся веры и хотели бы охранить себя от ее притязательной силы, другие боятся неверия и также хотели бы охранить себя от его растущей силы.
В подобной постановке
вопроса нет ничего
религиозного, это — политический
вопрос.
Достоевский ставит
вопрос о христианской свободе на
религиозную почву и дает невиданную еще по силе апологию свободы.
Обострение этого
вопроса, требование его решения в свете высшего
религиозного сознания обозначает, что церковь как процесс в мире находится на перевале.
Неточные совпадения
Сочинение это долженствовало обнять всю Россию со всех точек — с гражданской, политической,
религиозной, философической, разрешить затруднительные задачи и
вопросы, заданные ей временем, и определить ясно ее великую будущность — словом, большого объема.
Религиозные настроения и
вопросы метафизического порядка никогда не волновали Самгина, к тому же он видел, как быстро
религиозная мысль Достоевского и Льва Толстого потеряла свою остроту, снижаясь к блудному пустословию Мережковского, становилась бесстрастной в холодненьких словах полунигилиста Владимира Соловьева, разлагалась в хитроумии чувственника Василия Розанова и тонула, исчезала в туманах символистов.
И потому для уяснения этого
вопроса он взял не Вольтера, Шопенгауера, Спенсера, Конта, а философские книги Гегеля и
религиозные сочинения Vіnеt, Хомякова и, естественно, нашел в них то самое, что ему было нужно: подобие успокоения и оправдания того
религиозного учения, в котором он был воспитан и которое разум его давно уже не допускал, но без которого вся жизнь переполнялась неприятностями, а при признании которого все эти неприятности сразу устранялись.
В
религиозном отношении он был также типичным крестьянином: никогда не думал о метафизических
вопросах, о начале всех начал, о загробной жизни. Бог был для него, как и для Араго, гипотезой, в которой он до сих пор не встречал надобности. Ему никакого дела не было до того, каким образом начался мир, по Моисею или Дарвину, и дарвинизм, который так казался важен его сотоварищам, для него был такой же игрушкой мысли, как и творение в 6 дней.
В них с новой остротой ставится
вопрос о человеке и требование новой
религиозной и философской антропологии.