Гетманы Украины. Истории о славе, трагедиях и мужестве

Т. Г. Таирова-Яковлева, 2011

В книге представлены одиннадцать биографий гетманов, являвшихся военными и политическими лидерами Украины XVII – XVIII вв. Знакомясь с их судьбой, российский читатель сможет открыть для себя малоизвестные и забытые страницы украинской истории. Слава и трагедия, мужество и вероломство, выдающийся талант и покровительство фортуны удивительным образом смешались в жизни этих людей. Они были очень разными, и каждому из них довелось оставить свой след в истории Украинского гетманства. Однако, вспоминая о них, мы лучше понимаем то сложное, противоречивое, но героическое время, окутанное ореолом романтики.

Глава 1

ПЕТР КОНАШЕВИЧ-САГАЙДАЧНЫЙ

Петр Конашевич (Сагайдачный) стал первым украинским гетманом в полном смысле этого слова. То есть он был не просто вождем реестрового казачества, но и играл видную роль в политической жизни Украины. Он отстаивал общенациональные и религиозные интересы в условиях жесткого противодействия со стороны Речи Посполитой, а зачастую выступал, как совершенно самостоятельный лидер. Петр Сагайдачный мало известен в России, как и вся эпоха до Богдана Хмельницкого. Между тем он был одной из самых выдающихся, ярких и знаковых фигур в истории Украины XVII века.

Не случайно звание гетмана приобрело важное политическое значение именно при Сагайдачном. Он получил прекрасное для своего времени образование, позволявшее ему обсуждать серьезные философские и гуманистические темы и задумываться о проблемах Речи Посполитой и Украины начала XVII века. Сагайдачный не довольствовался военными походами (хотя и преуспел в них), не ограничивался получением богатой добычи, а тянулся к философскому осмыслению современных ему реалий. А может быть, как раз эпоха украинского духовного возрождения выдвинула такого лидера казачества, который смог приобрести общенациональное значение.

Родился будущий гетман примерно в 1570 году в селе Кульчица Самборского повета воеводства Руського в Галиции¹. Сагайдачный (это его прозвище) происходил из семьи украинского шляхтича² Конона из рода Конашевичей-Попелей герба «Побуг»³ и Пелагеи⁴. Прозвище свое он получил позже, уже на Запорожье: «сагайдаком» татары называли колчан для лука и стрел.

Гетман П. Конашевич-Сагайдачный. Портрет XVII в.

После обычного в те времена домашнего образования юноша поступил в знаменитый Острожский коллегиум, основанный на собственные средства князем К. Острожским. В годы обучения Сагайдачного это был крупнейший в Украине научно-образовательный православный центр, собравший лучших педагогов и богословов. Школа создавалась на основе заимствованного из античных времен и модного тогда в Европе принципа «семи искусств»: «тривиум» (грамматика, риторика, диалектика) и «квадривиум» (арифметика, геометрия, музыка, астрономия). При этом в отличие от западноевропейских и польских школ в Остроге преподавание базировалось на активном использовании греко-византийской традиции. В школе преподавали церковнославянский, греческий и латинский языки, что давало студентам возможность знакомиться с античными подлинниками.

Именно в Острожской школе Сагайдачный встретился со своим соратником и будущим Киевским митрополитом Иовом Борецким.

Конашевич-Сагайдачный оказался талантливым студентом. Он окончил полный курс коллегиума и даже написал в свои студенческие годы полемический труд «Пояснения про унию», вызвавший большой отклик. В частности, о нем упоминал литовский канцлер Лев Сапега в своем письме к Полоцкому архиепископу Иосифу Кунцевичу.

Из Острога Сагайдачный переехал в Киев, где некоторое время работал домашним учителем у городского судьи Яна Аксака. Затем по не известным нам обстоятельствам Петр бросил свою работу и уехал в Запорожье, навсегда связав свою судьбу с казачеством. Произошло это примерно в 1601 году⁵.

Надо сказать, что начало XVII века было тревожным временем для Украины. Брестская церковная уния 1696 года юридически поставила православную церковь вне закона на территории Речи Посполитой. Началось повсеместное наступление на православие со стороны униатов и католиков при серьезной поддержке Ватикана и фанатичного католика польского короля Сигизмунда III (знаковой фигуры времен русской Смуты). Казачество, выступившее под руководством Северина Наливайко в 1695 году против унии и польских порядков, потерпело поражение. Наливайко был казнен, а реестровые были резко ограничены в своих правах и численности. В рядах казаков начались разброд и шатание. На протяжении десяти лет сменилось пятнадцать различных «гетманов», что никак не способствовало объединению и сплочению казаков.

Гетман П. Конашевич-Сагайдачный. Гравюра XVII в.

Король Сигизмунд III Ваза. Портрет XVII в.

Ослабление казачества сделало положение униатов и поляков на Украине еще более вольготным. Часть казаков ушла в Запорожье, другие разбрелись по городам. Именно к тем, кто, не желая покоряться, жил в вольной Сечи, и примкнул Сагайдачный.

Зимовник, то есть постоянный лагерь запорожцев, в то время располагался в устье речки Чортомлык (старая Базавлуцкая Сечь). Добираться туда приходилось через тринадцать коварных порогов Днепра. Быт запорожцев в лагере был неприхотливым, жильем служили шалаши, сделанные из хвороста и покрытые от дождя лошадиными кожами⁶. Запорожский край до сих пор хранит память о знаменитом гетмане в названиях «Попелище Сагайдака» и «Кресла Сагайдака»⁷.

Первое боевое крещение Сагайдачный получил во время походов в Молдавию (1600 год), а затем — против шведов в Ливонию. В этих предприятиях, организованных поляками, казаками командовал Самойло Кишко, в Ливонии и погибший⁸.

Примерно в 1606 году казаки избирают Сагайдачного гетманом. Надо заметить, что он значительно выделялся из казацкой среды. Образованный, по всей вероятности знакомый с античными образцами военной тактики, имевший в своих планах гораздо более широкие горизонты помимо сиюминутной добычи, он сумел увлечь и повести за собой казаков. Как писал современник событий Якоб Собеский, «вообще этот человек великого духа, который искал опасность, не дорожил жизнью, в бой шел первым, выходил последним, всегда расторопный, всегда деятельный. В таборе был настороже, мало спал и не напивался, как оно водилось у казаков. На советах был осторожный и во всяких разговорах малословный»⁹.

Это удивительное сочетание интеллектуала и гибкого политика, с одной стороны, и дерзости смелого воина и полководца — с другой, сделали Сагайдачного выдающейся фигурой своего времени, перед которой преклонялись даже враги.

Казацкий табор. Гравюра XVII в.

Понимая, что в противостоянии польскому правительству нужно иметь весомые аргументы, и в то же время осознавая необходимость занять казаков войной, Сагайдачный активно организует походы на юг¹⁰. Борьба с «неверными» всегда была одним из главных занятий запорожцев. Эти походы приносили добычу, славу, укрепляли авторитет и увеличивали роль казачества в глазах польского правительства. Росла популярность казаков и среди украинского населения.

Хотя подлинных свидетельств о ранних морских походах сохранилось немного, они характеризуют гетмана как талантливого и дерзкого полководца, значительно опередившего свое время.

Еще в 1606 году гетман по просьбе поляков совершил поход в Молдавию. Вернувшись, Сагайдачный разместил свои войска в королевских имениях Брацлавщины, претендуя на административную власть на данной территории. Дальнейшие походы он осуществлял без всякого разрешения или координации со стороны польских властей.

В 1607 году Сагайдачный опустошил турецкие крепости Очаков и Перекоп. В 1609 году его казаки сожгли Измаил и Килию¹¹. В 1613 году гетман со своими казаками дважды ходил на Черное море, где опустошил ряд населенных пунктов на полуострове Таврия. Против казаков турецкий султан направил эскадру, состоявшую из галер и чаек¹². Однако казаки не только не испугались, но, наоборот, ночью напали на турок, стоявших в Очаковском порту, и разгромили их, захватив много чаек и шесть больших галер.

Сагайдачный не преминул послать сообщение о своей славной победе польскому сейму и лично коронному гетману Станиславу Жолкевскому. Это был не жест верного подданного, а скорее дерзкий вызов казака, желавшего жить по собственным законам. Ведь Речь Посполитая категорически запрещала такие походы.

В том же 1613 году Сагайдачный напал на вторгшихся в Запорожье татар и одержал блестящую победу над ними на берегу реки Самары¹³.

1614 год начался для казаков неудачно. Выйдя очередной раз в море, они попали в сильную бурю. Чайки разметало в разные стороны. Многие казаки утонули, других выбросило на берег, где их перебили турки.

Это не смутило Сагайдачного, и в конце августа он во главе двух тысяч казаков снова вышел в море. В качестве лоцманов выступали турецкие пленные («рабы-отступники», под страхом смерти принявшие мусульманство, но сумевшие вырваться из неволи). Они прекрасно знали все подходы к прибрежным турецким городам, особенности их укреплений, типографию местности и т. д. Казаки вышли в открытые воды на сорока чайках, пересекли Черное море, достигли Малой Азии и неожиданно пристали к Синопу — хорошо укрепленной, многолюдной и сказочно богатой гавани.

Это было как гром среди ясного неба, ибо до Синопа никто из врагов не добирался более 250 лет — «с тех пор, как турки Азией завладели, никогда там не было тревоги и опасности». К тому же «город любовников», как называли Синоп за прекрасное местоположение, прелестные окрестности и великолепный климат, охраняла неприступная крепость, построенная из камня, с железными двухстворчатыми воротами, имевшая 6100 бойниц и цитадель с несколькими башнями. Синоп был мощной военно-морской базой в Османской империи, крупнейшей черноморской верфью.

Нападение на Синоп было спланировано и исполнено совершено блестяще. Его предприняли ночью, и оно стало полной неожиданностью для турок. Внезапное появление отрядов Сагайдачного вызвало панику среди солдат местного гарнизона, экипажей судов и населения. С помощью приставных лестниц казаки ворвались в крепость, захватили цитадель, верфь, галеры и город, разрушили синопский замок и сожгли его цейхгауз, нанеся туркам огромный материальный урон. Они их именно сожгли! Сгорело также несколько мечетей и частных домов. Гарнизон был почти полностью уничтожен, захвачены большие запасы оружия, корабли, освобождены многочисленные христиане-невольники, чья радость не поддавалась описанию. Добыча казаков, по оценке современников, достигала сорока миллионов злотых. Погрузив трофеи и освобожденных пленников на чайки, запорожцы вышли из Синопской гавани и скрылись из виду.

Гетман С. Жолкевский. Портрет XVII в.

Как писал известный историк XIX века И. Каманин о набегах Сагайдачного, «смелость, быстрота и разрушительность… набегов превосходят всякие описания; такой силы они не имели ни до, ни после Сагайдачного и должны быть приписаны его военному гению. Они подняли на ноги всю Турцию».

Реакция турецкого правительства на такую дерзость со стороны казаков была предсказуемой. Султан избил буздыханом¹⁵ своего великого визиря, а затем приказал его повесить. Визиря спасло только заступничество жены и дочери¹⁶. После этого султан отправил в море своего наместника Ахмет-пашу с приказом вешать всех встретившихся на его пути казаков. Кроме того, было принято решение построить крепости в устье Днепра на Черном море для предотвращения подобных нападений.

Ахмет-паша собрал до четырех тысяч янычар, посадил их на галеры и направился в устье Днепра, поджидая возвращавшихся из похода казаков. Одновременно он приступил к строительству новых крепостей. При этом Ахмет-паша потребовал от польского короля, чтобы тот во время этой работы снабжал его войско продовольствием и необходимыми строительными материалами. Стоит отметить, что поляки сочли такие действия турок угрожающими безопасности Речи Посполитой. Вместо исполнения требований Ахмет-паши коронный гетман Станислав Жолкевский выступил на южную границу Польши, силой давая таким образом понять, что Речь Посполитая вполне способна защитить свои рубежи.

Возвращение казаков домой из Синопа было печальным. Узнав о поджидающей их в устье Днепра турецкой эскадре, Сагайдачный приказал пристать к берегу, не доходя до засады. Там они вытащили чайки на сушу и намеревались волоком миновать турок по берегу, а затем снова спустить свои суда на воду. Но турки настигли их, в жестоком бою убили около двухсот человек и захватили в плен двадцать казаков. Остальные, кинув в воду часть добычи, все-таки успели спустить чайки и уплыть с наиболее ценным добром. Попавшие в плен казаки были казнены в Царьграде¹⁷.

Из этого печального случая Сагайдачный сделал правильные выводы и в дальнейших походах не позволял туркам заставать себя врасплох на обратном пути.

Намерения турок выступить войной в казацкие земли и покончить с этой вольницей, приносящей столько неприятностей султану, натолкнулись на твердую позицию польского правительства, обещавшего лично разобраться с казаками, но выступавшего категорически против вторжения турок в пределы Речи Посполитой.

Не обращая внимания на угрозы со стороны Османской империи и Речи Посполитой, Сагайдачный весной 1615 года напал на восьмидесяти чайках на Константинополь. Там он сжег в окрестностях турецкой столицы порты Мизевна и Архиока, опустошил местность, полную дворцов османских сановников, торговых лавок и складов, и ушел с богатейшей добычей, перепугав самого султана, охотившегося поблизости и видевшего «из своих покоев дымы».

Опомнившись, турецкий флот погнался за казаками, догнал их возле устья Дуная, но казаки под прикрытием темноты бросились в атаку и в лучших традициях настоящих пиратов взяли галеры на абордаж Произошел ожесточенный и кровавый рукопашный бой. Но уже с того момента, как казаки ворвались на палубы турецких судов, их победа была предопределена. Часть турецких кораблей потопили. Другие галеры казаки отвели под Очаков и там «в насмешку» сожгли их на глазах у турецкого гарнизона (увести их в Запорожье не представлялось возможным). Во время боя у Дуная попал в плен командующий турецким флотом. Победители на этот раз благополучно вернулись в Запорожье с богатой добычей и славой.

Не меньшую удачу в том же году принесла и сухопутная акция запорожцев. Большими силами они напали на окрестности Очакова, добрались до самого городского замка, увели много скота и успешно вернулись домой¹⁸.

Походы 1615 года казались безумной дерзостью, осуществленной практически под носом у самого султана. Но все было исполнено столь филигранно и профессионально, что их успех стал скорее закономерностью, чем простой удачей.

В следующем году Сагайдачный опять одержал победу на Днепровском лимане, напав на нового турецкого начальника флота Али-пашу. Эту флотилию выслал султан в отместку за Босфорский поход 1615 года. Не испугавшись, Сагайдачный вышел навстречу флоту и полностью уничтожил его. Были захвачены десятки галер и около сотни мелких судов. После этого гетман, не встречая на своем пути препятствий, напал и сжег Корфу — один из крупнейших невольничьих рынков Черноморья. Все пленники были освобождены и присоединились к казацкой флотилии. Константинополь пребывал в смятении и бешенстве.

Не остановившись на достигнутом, осенью 1616 года Сагайдачный направился к Минеру и Трапезунду, взяв приступом оба города и получив бесценную добычу. Против него была выслана турецкая эскадра, состоявшая из шести больших галер и множества мелких судов. Но казаки разбили и ее, потопив при этом три галеры.

На обратном пути турки во главе с Ибрагим-пашой по своему обыкновению поджидали казаков в устье Днепра, но гетман обманул их, пройдя устьем Дона, и затем, перетащив суда по суше, успешно вернулся в Запорожье¹⁹.

Там его ожидало неприятное известие: во время его отсутствия, не дождавшись казаков в устье Днепра, Ибрагим-паша ворвался в Запорожскую Сечь. Она была почти пустой, так как запорожцы большей частью находились в походе или разошлись ввиду осеннего времени по городам. Гарнизон, состоявший из нескольких сотен казаков, отступил, а Ибрагим-паша довольствовался тем, что сжег зимовники, захватил пушки, лодки и взял в плен часть казаков.

Сагайдачный немедленно предпринял молниеносный маневр, у речки Конские воды догнал турок, перебил их и освободил всех пленных. Весьма характерный для гетмана эпизод!

Блестящие победы Сагайдачного на Черном море не имели себе равных практически на протяжении всей остальной истории Запорожья. Казацкое имя стяжало славу во всей Европе. Нанести столь ощутимые удары Порте казалось невероятным.

Турецкая угроза в начале XVII века имела для Европы первостепенное значение. Взятие Константинополя сделало Оттоманскую Порту могущественной державой. Это была уже не орда, а государство, способное выставить армию в 250 000 человек. В 1459 году ею была завоевана и обращена в турецкий пашалык (область, подвластная паше. — Т. Т.) вся Сербия. В 1460 году турки покорили Афинское герцогство и вслед за ним почти всю Грецию, за исключением некоторых приморских городов, оставшихся во власти Венеции. В 1462 году были завоеваны остров Лесбос и Валахия, в 1463 году — Босния. Затем турки опустошили Молдавию и поставили ее в вассальную зависимость. К XVI веку Порте принадлежал весь Балканский полуостров до Дуная и Савы, почти все острова архипелага и Малая Азия до Трапезунда, а также Валахия и Молдавия. Везде управляли или непосредственно турецкие чиновники, или местные правители, утверждавшиеся султаном и находившиеся у него в полном подчинении. В 1521 году турецкие войска взяли Белград, на следующий год захватили остров Родос. По перемирию 1547 года вся южная часть Венгрии обратилась в турецкую провинцию. В войне с Персией Порта заняла в 1536 году Багдад, в 1553 году — Грузию. После этого был захвачен Кипр, а в 1574 году — Тунис. Алжир и Триполи уже ранее признали свою зависимость от султана. Этим Порта достигла апогея своего политического могущества. Турецкий флот свободно курсировал по всему Средиземному морю вплоть до Гибралтара, а на Индийском океане нередко грабил португальские колонии. Галеры турок появлялись даже на Темзе.

К борьбе Венеции против Оттоманской Порты подключились другие мощные европейские державы. Сам христианский цесарь возглавлял борьбу против турок. В течение 1593 — 1606 годов шла война между Портой и Священной Римской империей (в ней принимали участие и запорожские казаки). Война закончилась перемирием, но никто не питал иллюзий в отношении дальнейших планов турок.

На фоне побед европейского масштаба влияние казаков в Речи Посполитой резко возросло. Они все больше превращались в силу, с которой приходилось считаться даже королю. Польский сейм неоднократно с тревогой отмечал, что казаки сами устанавливают себе законы, сами избирают командиров, сами управляют подвластными себе территориями и практически создают в рамках Речи Посполитой собственную республику.

Главным противником казачества выступал великий коронный канцлер и гетман Станислав Жолкевский (участник русской Смуты). Собрав в Житомире осенью 1614 года представителей магнатов и шляхты, он настоял на принятии «Ординации», практически ликвидировавшей все казацкие свободы и привилегии. Казацкого гетмана должен был назначать сам Жолкевский с согласия короля, располагаться казаки должны были исключительно в Запорожье и не селиться в украинских городах, не предпринимать походов на Османскую империю, подчиняться юрисдикции государственных, духовных и частных судов, а не собственному войсковому и т. д.²⁰

Казаки эту «Ординацию» проигнорировали, и, как мы уже отмечали, Сагайдачный продолжил свои успешные морские походы.

Однако следует заметить, что негативное отношение к казачеству со стороны польских властей не было беспочвенным. Нельзя идеализировать запорожцев и представлять их всех благородными борцами за православную веру. Среди казачества были и те, кто мало интересовался борьбой с унией и защитой православия, а тем более идеями национальной идентичности и просвещения. Грабежи и добыча — вот что привлекало многих авантюристов в казацком звании, и им было совершенно безразлично, кого грабить — турок, поляков, русских или своих же украинцев.

В условиях наступления польских властей на казацкие вольности именно такие авантюры на некоторое время стали популярными среди казаков. Они отстранили Сагайдачного (после его возвращения из похода) и избрали гетманом Дмитрия Барабаша. Конфликт с поляками вследствие этого только обострился. В конце 1616 года Жолкевский снова запретил походы на турок. В Запорожье нельзя было отправлять запасы из городов и местечек Украины.

Но весной 1617 года Речь Посполитую потряс слух о планировавшемся походе Алимазор-баши на пограничные города и замки. Спешно собирая войска, Жолкевский требовал присоединения казаков к польским отрядам для обороны страны, заявляя, что они «сами это пиво наварили». Казаки не пришли, дав злой и категоричный ответ. Моральные ценности, необходимость защищать родной край — все это было чуждо авантюристам.

Правда, и поход турок не состоялся. Более того, полякам удалось заключить под Яругою договор с Османской империей о мире. Первым пунктом стоял запрет «разбойникам-казакам» ходить на Черное море. Покончив с турецкой угрозой, Жолкевский намеревался расправиться и с казачеством. Но внешнее положение Речи Посполитой и ограниченные военные силы поляков делали такую задачу весьма проблематичной. Поэтому Жолкевский, узнав о разногласиях между казаками, решил воспользоваться ситуацией²¹.

Противостояние в среде казаков между старшиной и чернью уже тогда набирало силу. Это был не просто конфликт социальных слоев — богатые, бедные. «Бедными» запорожцы становились обычно по причине пьянства, азартных игр или трусости, не позволявшей им претендовать на добычу. Зато их голоса громко и яростно звучали на радах. Не признавая никаких ценностей, кроме «вольности», трактуемой в данном случае как свобода от всякой власти и порядка, они представляли собой страшную и темную силу. Что касается старшины, то она была озабочена юридическим статусом казачества, получением уступок от короля, расширением своего влияния на Украине, защитой православия и т. д. — вещами совершенно чуждыми, непонятными и лишними в представлении «черни».

Учитывая разногласия в казацкой среде, Жолкевский отправил в сентябре 1617 года письмо казакам, предлагая прислать комиссаров на переговоры. Вместо этого все казацкое войско выступило навстречу полякам. К Жолкевскому подоспели личные отряды магнатов Волыни, и они вместе приблизились к Белой Церкви. Непросто было объяснить буйным головам выгоды политики компромисса вместо открытой войны. В итоге казаки прислали своих депутатов, объявивших, что они не хотят воевать с Жолкевским. Гетманом снова избрали Сагайдачного.

Готовясь к переговорам, поляки составили еще более суровую декларацию, чем в 1614 году. По ее условиям число реестровых ограничивалось до тысячи, а всех непослушных предлагалось карать смертью. Этот абсурд постеснялись озвучить даже сами польские комиссары. Только для обороны границ требовалось гораздо большее число казаков. Что касается ежегодного жалованья и подтверждения казакам их вольностей, «данных прежними королями», то решили, что после ближайшего сейма казаки вышлют делегатов с этими просьбами к королю, причем комиссары обещали поддержать эти просьбы. В результате толком ничего не решили, и все соглашения имели расплывчатые формулировки.

Из числа реестровых должны были исключить разных отщепенцев, примкнувших к казачеству за последние годы. «Ремесленников, купцов, шинкарей, войтов, бурмистров, кафанников, болтунов, скотобойцев, портных и других неприкаянных от себя выгнать и исключить из реестров („выписать"), а также и всех новоприбывших мещан, которые в последние годы, выйдя из урядовой юрисдикции, пристали к нашему войску — чтобы уже больше казаками не назывались и на будущее без воли короля его милости и пана гетмана коронного таких в войско принимать не будем». Это положение, по сути очищавшее и укреплявшее ряды казачества, очень устраивало Сагайдачного. Отныне реестровым казаком мог стать только земельный собственник²³. Кроме того, казаки упорно настаивали на том, чтобы гетмана сперва избирало все войско на раде («свободными голосами»), а уже потом утверждал король.

Тайные мечты поляков заключались в превращении казаков в сторожевую охрану числом до тысячи человек, живущую к тому же за пределами Речи Посполитой, в Запорожье. Такая упрямая и негибкая позиция польского правительства остро ставила перед казаками вечный вопрос: «Что делать?» Не предавать значения планам поляков, надеясь, что это «как-нибудь уляжется»? Активно участвовать во внешних походах польской короны и стараться перетянуть на свою сторону сильных мира сего? Или же сразу пойти на открытый конфликт и потребовать от правительства признания вольностей? К последнему были не готовы — слишком неравны еще силы, чтобы противостоять военной и экономической мощи польско-литовского государства. Но не приходилось надеяться и на добровольный отказ польских кругов от основных идей Речи Посполитой. Даже спустя полвека, в гораздо более тяжелые для себя времена, идя на уступки казачеству, польская шляхта все равно надеялась на реванш и жестокую расплату. В конечном счете такая негибкость и привела Речь Посполитую к гибели. Но тогда еще до этого было далеко.

Для развития казачества, усиления его влияния, требовалась большая и успешная война в интересах Польши. А для расширения влияния казачества среди населения следовало не допускать «выписчиков» до погромов. В этом смысле казачество было заинтересовано, чтобы поляки постоянно участвовали в военных конфликтах, а значит, испытывали потребность в казаках.

Понимая, что только сильная профессиональная армия, свободная от авантюристов и анархистов, станет серьезной силой в глазах поляков, Сагайдачный уделял огромное внимание реорганизации реестрового казачества.

Это был непростой процесс. Еще в 1604 — 1612 годах украинские казаки принимали самое активное участие в событиях русской Смуты, только с Дмитрием Самозванцем в 1604 году на Москву ходило двенадцать тысяч казаков. Эти походы имели и обратную сторону. В войне приняли участие десятки тысяч «показаченных», а включить их по возвращении из похода в реестр, понятно, не представлялось возможным. В результате по окончании военных действий все они остались без доходов и средств к существованию. Начались грабежи и разбои, не приносившие славы казацкому имени. Сагайдачному предстояло прекратить анархию в казацкой среде и создать регулярную армию, которая стала бы грозной военной и политической силой в Речи Посполитой.

Начал Сагайдачный свою деятельность по реорганизации войска с того, что использовал некоторые положения соглашения с поляками 1617 года, постаравшись избавиться от всех «приблудных». Он включил в экипировку реестровых ружье, заменив им луки, требовал наличия у каждого казака коня. Начинаются регулярные смотры войска. Поддерживалась строгая дисциплина, виновных наказывали вплоть до смертной казни. Поляки отмечали, что, укрепляя дисциплину, гетман пролил немало крови. Но результата он добился²⁴.

В результате реформы вместо пятидесяти-шестидесяти тысяч своевольников, согласно реестру 1619 года, осталось десять тысяч шестьсот человек регулярного войска. По мере надобности Сагайдачный мог увеличивать это число. Так, в Московском походе 1618 года принимало участие двадцать тысяч казаков, а в Хотинском 1621 года — сорок одна тысяча пятьсот. Но ядро отныне составляли реестровые полки — дисциплинированные, обученные. Они задавали тон всему войску и не позволяли своевольству возобладать над порядком.

Усиление роли казачества стало решающим фактором в решении религиозного вопроса, а именно — в юридическом восстановлении православия, лишенного после Брестской унии всех прав.

Понимая значение казачества для своих внешнеполитических планов, польское правительство было вынуждено пойти на некоторые уступки в отношении православия. Еще в 1607 году на съезде под Сандомиром украинская шляхта постановила просить короля об уничтожении унии, лишении униатов епископских должностей и замещении их православными. Король обещал, но своего обещания не исполнил. Однако в конституцию варшавского сейма 1607 года была внесена особая статья «о религии греческой», в ней давалось обещание не нарушать прав украинского народа в отношении веры и не запрещать ему свободное отправление церковных обрядов. Этим послаблением не замедлили воспользоваться сторонники православия.

Центром борьбы против унии становится Киев. Именно там объединяются усилия гетмана Петра Сагайдачного и архимандрита Киево-Печерской лавры Елисея Плетеницкого, видного ученого богослова-полемиста, одного из лидеров украинского духовного возрождения. Сочетание военной силы казаков и материальных возможностей лавры, крупнейшего и богатейшего монастыря Украины, дало прекрасные плоды. Плетеницкий купил старую киевскую типографию, переоборудовал ее и в 1616 году выпустил там первую книгу. В Киев приезжают и другие известные православные полемисты — Захарий Копистенский, Иосиф Курцевич-Булига. Вместе они организуют кружок просвещенных борцов за православие.

В 1615 году вдова Мозырского маршала Гальшка Гулевич подарила «правоверным и благочестивым христианам» воеводств Киевского, Волынского и Брацлавского участок в Киеве. На дарованных Гальшкой землях планировалось построить монастырь, гостиницу для духовных странников, а также школу для шляхетских и мещанских детей. В конце 1615 года было учреждено Киевское братство, в которое вступили местное духовенство, мещане и шляхта, а также весь кружок Плетеницкого. В братство вступил и Сагайдачный со всем своим войском. Так у Киевского братства появился могущественный покровитель и защитник.

Основанный на земле Гулевич Богоявленский монастырь превратился в патрональный монастырь братства, а первым ректором начавшей работу в 1617 году братской школы стал однокурсник Сагайдачного по Острожской школе Иов Борецкий. В школе обучали греческому, латинскому, польскому, церковнославянскому и украинскому²⁵ языкам, а также грамматике, риторике, философии, арифметике, истории, музыке, геометрии и астрономии. Для преподавания этих предметов Борецкий приглашал выдающихся ученых, писателей, общественных деятелей. Учениками школы были дети киевских мещан, духовных лиц и украинской шляхты.

Братский Богоявленский монастырь в Киеве. Изображение XIX в.

Интересно, что именно с Киевской братской школой времен Сагайдачного связывают возникновение одного из наиболее ярких театральных действий Украины — вертепа Так назывался походный театр, в котором разыгрывалось Рождество Христово. Устраивали его студенты Киевской школы, они либо пользовались куклами, либо сами становились артистами²⁶. Текст пьесы был написан кем-то из православных иерархов и был направлен на поддержание в простом народе православной веры. В вертепе наряду с библейскими персонажами действовали ангелы, сатана, смерть и пр. Представление сопровождалось звуковыми эффектами, дымом и огнем.

Киевское братство постепенно крепло, разрасталось. Православные под защитой казаков все более уверенно чувствовали себя в Киеве, что не могло не вызвать неудовольствия со стороны униатов. Их митрополит Иосиф Рутский считал новое Киевское братство наибольшим препятствием для распространения унии в Киеве. Однако попытки начать наступление на православие в Киеве закончились провалом. Когда в 1618 году униатский игумен Выдубицкого монастыря А Грекович начал чинить препятствия православному духовенству, к нему ворвались казаки, схватили его и утопили в Днепре.

Внешнеполитическая ситуация тоже не благоприятствовала униатской церкви, так как польские власти все больше нуждались в услугах казачества и соответственно шли им на уступки в религиозном вопросе.

Сейм должен был собраться осенью 1618 года и рассмотреть, в частности, вопросы о православии и о реестровом казачестве. Но пока Рутской боролся с Киевским братством, а Жолкевский вел переговоры с казаками под Росью, королевич Владислав шел с небольшим войском на Смоленск, подтверждая свои претензии на московский престол. Польско-литовское войско, которому не заплатили, взбунтовалось, объявило конфедерацию²⁷, и Владиславу пришлось зазимовать в Вязьме. Возникала объективная необходимость привлечь к походу казаков, причем в значительном количестве (уж явно не «тысячу»).

Поляки оказались перед дилеммой: обидеть казаков, на которых была единственная надежда в связи с походом на Москву, или уступить им в каком-нибудь серьезном пункте. И того, и другого делать не хотелось. В конечном счете было решено создать новую комиссию для переговоров с казаками. А пока потребовали от запорожцев сжечь челны и даже постановили заплатить им за это компенсацию в шесть тысяч злотых.

Сейм по инициативе Льва Сапеги ассигновал казакам двадцать тысяч злотых, и в Украине началась вербовка казацких полков. Собрав двадцатитысячное войско, Сагайдачный выступил в поход.

Московский поход — это малоизвестная в России страница истории украинского казачества. Прежде всего, Сагайдачный осадил и взял города Путивль и Ливны, пленив в последнем воеводу князя Никиту Черкасского. Затем хитростью взял Елец. Во время битвы погиб воевода Андрей Полев, а его жена попала в плен. Там же казаки взяли в плен и московское посольство, направляемое в Крым, со Степаном Хрущевым и подьячим Семеном Бредихиным.

Второй отряд казаков прошел через рязанские и тамбовские земли, взяв Данков, Скопин и Ряжск, вырезав в них немало жителей, включая женщин, детей и даже младенцев.

Единственный город, где войско Сагайдачного встретило упорное сопротивление, был Михайлов. Осада города продолжалась два дня и две ночи. Несмотря на то что гетман был крайне раздосадован неудачей, он не мог более задерживаться под небольшим местечком, так как надо было спешить на соединение с Владиславом²⁸.

К тому же навстречу Сагайдачному царь Михаил Романов направил из Пафнутьего монастыря освободителя Москвы князя Дмитрия Пожарского и Григория Волконского. Но в русском войске произошел разлад, солдаты занялись грабежом. Донские казаки, бывшие в войске, разбежались. Князь Пожарский серьезно заболел и по приказу царя возвратился в Москву, а Сагайдачный при переправе через Оку одержал победу над московским войском князя Волконского и беспрепятственно шел к Москве по Каширской дороге. 17 сентября он был уже в Бронницах. Оттуда передовые отряды казаков достигли Донского монастыря и появились под самой Москвой²⁹.

Двадцатого сентября Сагайдачный под Тушино соединился с остатками польского войска, находившимся в семи верстах от Москвы³⁰. Сын польского короля был спасен. Владислав осыпал подарками казацких послов, сообщивших о приближении гетмана, а Сагайдачному послал щедрые дары, булаву, знамя и литавры. На следующий день, «на утренней заре», поляки к своей радости увидели густо движущийся лес копий. Это были казаки. Во время торжественной аудиенции гетман передал королевичу взятых в плен московских комендантов Ельца и Ливен и перехваченных по дороге московских послов, направлявшихся с письмами в Крым. Возможно, именно с этого момента Владислав на всю жизнь сохранил теплые чувства к украинским казакам.

Осаду Москвы поручили Сагайдачному. Генеральный штурм назначили на 1 октября, в ночь перед Покровом Пресвятой Богородицы. Положение царя и его столицы было крайне тяжелым. Войск не хватало, измены бояр в годы Смуты стали делом обычным, а молодость и неопытность самого Михаила Романова не позволяли ему контролировать ситуацию.

В полночь Сагайдачный подошел к Москве и остановился возле Арбатских ворот. Уже прозвучал приказ о штурме, были выломаны Острожские ворота, но неожиданно гетман прекратил всякие действия и отступил³¹.

В историографии существует много различных объяснений этого события, в том числе вполне идиллических: мол, религиозные казаки, услышав церковный звон в честь праздника Покрова, прекратили кровопролитие православных³². Скорее всего, истина была прозаичнее. Сагайдачный, равно как и его казаки, считал себя подданным польского короля (которому они присягали). Московское государство, несмотря на единство веры, было им весьма чуждым. Но, с другой стороны, гетман опасался чрезмерного усиления Речи Посполитой в случае падения Москвы. Он хорошо знал чванство польских панов и мог предвидеть их реакцию в случае столь значительной победы — прежде всего, пострадали бы сами казаки, точнее их вольности и церковь. Православное Московское государство являлось хорошим сдерживающим фактором непомерных амбиций католической Польши, хотя возможности такой защиты со стороны Москвы тогда, в 1618 году, были еще весьма призрачны. Это политические причины отступления. С военной точки зрения отступление тоже выглядело логично. Быстро овладеть Москвой было невозможно, а длительная осада города не входила в планы украинского гетмана³³.

Сагайдачный предпочел status quo. Он отступил на Калугу и завладел ею, равно как и Серпуховым³⁴.

Владислав тоже отступил от Москвы и начал мирные переговоры с царем. В результате Московский поход поляков закончился Деулинским перемирием, заключенным 1 декабря 1618 года на четырнадцать лет и шесть месяцев. По этому перемирию Владислав отказывался от притязаний на московский престол, должен был возвратить из плена митрополита Филарета (отца царя Михаила Федоровича), Шеина и других пленных русских дворян. За это Польша получала украинские города Чернигов, Стародуб, Новгород-Северский, а также Смоленск, Дорогобуж, Рославль и др.

По окончании Московского похода казачество потребовало от польского правительства выполнения обещаний. Переговоры проходили с большим трудом. Как уже не раз бывало, после успешного завершения войны поляки поспешили отказаться от своих посулов. С большим трудом казаки получили в виде компенсации тридцать тысяч злотых и семьсот свертков сукна. Что касается всех остальных условий, они выполнены не были. Наоборот, выражая на словах благодарность гетману за его участие в походе и за политику сдерживания в отношении «своевольцев», на деле Жолкевский вынашивал план расправы с казачеством. Тайное недолго оставалось таковым: казаки перехватили письма Жолкевского в Османскую империю и узнали о его планах репрессий.

Сагайдачный собрал под Белой Церковью почти десятитысячное войско, угрожая полякам с оружием в руках защищать казацкие вольности. В ответ коронное войско подошло к Паволочи. До столкновения дело не дошло. Начались непростые переговоры, тянувшиеся целую неделю. Соглашение, заключенное между сторонами, явно не могло удовлетворить гетмана: оно предусматривало запрет морских походов и уничтожение челнов. Зато значительным достижением стало получение права проживать в «королевских владениях», где казаки могли пользоваться своими «вольностями», т. е. не подчиняться ничьей юрисдикции. Таким образом, они на законном основании могли находиться на Украине, а не быть отрезанными в Запорожье. Жить в духовных и частных владениях казакам запрещалось. Всех, примкнувших к казакам за последние пять лет, надлежало вычеркнуть из списка. Но точная цифра реестра не называлась — ее должен был позже объявить сам король. Жолкевский получал право назначать гетмана (этот пункт в реальности не исполнялся). Годовой заработок увеличивали в четыре раза, до сорока тысяч злотых помимо сукна³⁵.

Желая произвести соответствующее впечатление на поляков, Сагайдачный пригласил польских комиссаров к себе и на их глазах провел смотр войска. Одиннадцать полков, все с ружьями, с собственной артиллерией и обслуживавшей ее пехотой. Всего десять тысяч шестьсот человек.

Многие казаки были недовольны политикой компромисса. В конце 1619 года гетманом реестровых был избран соперник Сагайдачного, лидер анархичного крыла и «выписчиков» Яков Бородавка. Впрочем, у власти он продержался недолго.

Дальнейшие события показали, что и сам Сагайдачный не собирался придерживаться условий соглашений с поляками. Уже в конце 1619 года пять тысяч казаков совершили набег на Крым и разбили татар под самой стеной Перекопа. Они уничтожили и увели в плен до пяти тысяч человек. Оттуда запорожцы добрались до европейского побережья Порты и опустошили город Варну³⁶.

Воспользовавшись этим предлогом, Сагайдачный, снова став гетманом, отправил в конце февраля 1620 года своего атамана Петра Одинца в Москву. Посольство должно было сообщить царю об удачных действиях казаков против турок и предложить служить ему против общего врага христианства³⁷. Казацкие послы приехали в Москву с гетманской грамотой и двумя татарскими языками. Двадцать шестого февраля казаков торжественно приняли глава Посольского приказа думный дьяк Иван Грамотин и дьяк Савва Романчуков. На приеме казаки объявили о своем желании «служить великому государю». Одинец напомнил, что запорожцы и раньше служили московским царям, и рассказал о недавнем походе казаков против крымских татар. Выслушав послов, Грамотин похвалил их за стремление служить государю и обещал доложить о результатах встречи Боярской думе. Спустя некоторое время запорожцев приняли в Боярской думе, где их приветствовали князь Дмитрий Пожарский, а также думный посольский дьяк Иван Курбатов и Савва Романчуков. Правда, к царю казаки не попали. Им объяснили, что на дворе Масленица, скоро пост, а во время поста царь не принимает послов и иноземцев. Казаков одарили деньгами, тафтой, сукном, шапками и дали небольшое жалованье в триста рублей на Войско Запорожское. Соглашение заключено не было, более того, путивльские воеводы, пропустившие посольство в Москву, получили строгий выговор и приказ «впредь таких великих дел без указу не дерзать» и «так не глупить»³⁸.

Отношение царского двора к украинским казакам вообще и к Сагайдачному в частности после Московского похода было однозначно отрицательным. Идеи защиты христиан и православного единства в то время еще совершенно не вписывались во внешнеполитическую доктрину Московского государства. Недавние события Смуты не позволяли рисковать нарушением Деулинского соглашения.

Наоборот, патриарх Филарет на соборе 1620 года установил практику перекрещивания украинцев, выходящих из Польши и Литвы, не считая их истинно православными³⁹. В 1627 году начались гонения на украинские книги, обращавшиеся в русских церквах.

Но, возможно, Сагайдачный, посылая посольство, и не рассчитывал на многое. Ему было достаточно того, что его посланцев приняли и наградили в Москве. Этим он повышал собственный авторитет среди казаков, а что еще более важно — давал полякам недвусмысленный сигнал, куда он пойдет, если репрессии станут чрезмерными.

Оставив на время борьбу за казацкие вольности, гетман сосредоточился на проблемах православной церкви⁴⁰.

Учитывая, что после Брестской унии король раздавал высшие духовные должности только униатам, православное духовенство редело, епископов не было, для рукоположения священников приходилось обращаться к Львовскому епископу Иосифу Тиссаровскому. Постепенно у лидеров Киевского братства созревает идея восстановления православной иерархии.

Сагайдачный и Борецкий разработали смелый и дерзкий план. Они решили воспользоваться приездом в Москву иерусалимского патриарха Феофана по случаю посвящения митрополита Филарета в сан Московского патриарха. Из Москвы Иов Борецкий пригласил Феофана в Киев. В феврале 1620 года патриарх пересек границу Московского государства и доехал до Густинского монастыря вблизи Прилук, где его встретил Сагайдачный с полком казаков⁴¹.

Двадцать второго марта 1620 года патриарх прибыл в Киев и был поселен в Братском Богоявленском монастыре, где его тоже охраняли казаки «как пчелы матку свою»? по выражению Густинской летописи. Такие меры предосторожности объяснялись подозрительным отношением к Феофану в польских кругах. У поляков были даже намерения арестовать патриарха.

Со всех концов Украины и Белоруссии, от церквей, монастырей и братств прибывали делегаты, которым патриарх раздавал благословения и грамоты. Гетман объявил патриарху о своем желании посвятить митрополита и епископов. Сначала Феофан отказывался, опасаясь гнева польского короля, но казаки пообещали предоставить ему полную безопасность. Гарантии, данные казачеством и шляхтой, стали решающими. 13 августа патриарх обратился к православным Речи Посполитой, прося их выбрать себе епископов⁴². Затем начался процесс посвящения избранных иерархов.

Шестого октября 1620 года в Богоявленской церкви был посвящен на Перемышльское и Самборское епископство игумен Братского Богоявленского монастыря Исая Копинский. 9 октября посвятили в Киевские митрополиты Иова Борецкого. Совершалось это с большими предосторожностями, ночью. Окна церкви были заколочены досками и завешены, чтобы свет не привлек чьего-либо внимания, а снаружи здание окружали казаки. Затем на Туровское и Пинское епископство был поставлен грек Авраамий, прибывший в Киев вместе с Феофаном. Архиепископом Полоцким, Витебским и Мстиславским стал Мелентий Смотрицкий⁴³.

Патриарх Феофан. Гравюра XVII в.

В конце своего пребывания в Украине патриарх посетил церкви и монастыри Киева, побывал в Белой Церкви (там состоялось посвящение Исаака Борискевича в епископы Луцкие и Острожские), в казацком монастыре в Терехтемирове (где посвятил князя Курцевича в епископы Владимирские и Брестские). Епископом Холмским и Вельским стал Паисий Ипполитович. Особой грамотой Феофан дал Киевскому братству права ставропигии⁴⁴ и подтвердил создание братской школы для «наук эллино-славянского и латино-польского письма».

Восстановление православной иерархии было встречено польскими и униатскими властями с крайним негодованием. Феофан был объявлен турецким шпионом. Двадцать второго марта 1621 года Сигизмунд III подписал универсалы к властям Великого княжества Литовского с повелением переловить и предать суду посвященных Иерусалимским патриархом епископов.

Однако воплощение в жизнь этих универсалов столкнулось с большими сложностями. Лев Сапега, канцлер Великого княжества Литовского, долго колебался, прежде чем поставить государственные печати на упомянутые универсалы. Свое промедление канцлер мотивировал перед королем опасением «поголовного возмущения и большого кровопролития, которое могут произвести в Польше и на Литве православные обыватели, а в особенности казаки, у которых сила много значит»⁴⁵.

Правда, и сам Сигизмунд III вынужден был изменить свое враждебное отношение к восстановленной православной иерархии ввиду грядущей войны с Османской империей, в которой ему, как никогда, требовалась помощь казаков. Это понимал и Сагайдачный и спокойно выжидал удобное время для обращения к королю. Его не смущал даже тот факт, что к власти среди казаков опять пришло анархическое крыло, избравшее гетманом Бородавку.

Предположение Сагайдачного, что польскому правительству скоро понадобятся услуги казаков, оказались верными. Султан начал военные действия против Речи Посполитой. Гетман великий коронный С. Жолкевский, по-прежнему непримиримый к казакам и мечтавший поймать Феофана, возвращавшегося с Украины, не желал идти ни на какие уступки, несмотря на предупреждения со стороны Сагайдачного. В результате Жолкевский был вынужден выступить против турок с небольшим польским войском и маленьким отрядом казаков. Седьмого октября 1620 года он был разбит в битве под Цецорой и погиб. В этой же битве был убит отец Богдана Хмельницкого, а сам будущий великий гетман попал в турецкий плен.

Разгром польского войска и гибель прославленного полководца вызвали в Польше панику. Татарские загоны появились в Подолии, Галиции и Волыни. Крайняя ситуация снова заставила короля обратиться к казакам. Сигизмунд обратился к патриарху Феофану (которого ранее называл шпионом и самозванцем) с просьбой повлиять на казаков, чтобы те помогли Польше. Он даже был готов назначить православного иерарха на пустующую кафедру епископа Луцкого!

Удерживая казаков от участия в походе, Сагайдачный созвал 15 июня 1621 года большую раду в урочище Сухая Дуброва. Туда направились Сагайдачный и Иов Борецкий в сопровождении трехсот священников и пятидесяти монахов. Рада продолжалась три дня. Борецкий произнес пламенную речь о насилии и издевательствах, творимых польским правительством над верой и православным духовенством. Митрополит зачитал сообщение о погроме православных, учиненном униатами в Вильно. Речь вызвала огромное воодушевление со стороны казаков. Они обещали защищать веру, не жалея жизни. Было решено направить Сагайдачного и епископа Курцевича (выпускника Падуанского университета) к королю, чтобы просить о признании прав духовенства, посвященного Феофаном⁴⁶.

Посланцы прибыли в Варшаву и на сейме заявили свои условия. Многие выступавшие на сейме поляки призывали решить религиозный вопрос, дабы обеспечить военную поддержку казаков. Сагайдачный имел и личную встречу с королем. Помимо требования признать посвященных митрополита и епископов, он настаивал на распространении власти казацкого гетмана на всю Украину, на получении населением свободы вероисповедания и т. д. Только когда Сигизмунд пообещал выполнить эти условия, Сагайдачный вернулся в Киев.

Однако, не дождавшись Сагайдачного, казаки под начальством Бородавки выступили на войну. Головорезов-авантюристов не занимали духовные проблемы и задачи восстановления церковной иерархии. Перспектива большого военного похода под флагом короля привлекала их гораздо больше. Это, безусловно, ослабило позицию Сагайдачного в переговорах с Сигизмундом. Не теряя времени, он сам выехал к войску.

Султан Осман II угрожал разграбить Краков, древнюю столицу польских королей, уничтожить католическую веру и растоптать конскими копытами их святых. Огромная армия султана состояла из ста пятидесяти тысяч турок (с учетом всех слуг эта цифра удваивалась) и нескольких десятков тысяч татар. Поляки смогли противопоставить этому только тридцать пять тысяч человек, поэтому участие казаков становилось решающим.

Официально возглавлял Хотинский поход королевич Владислав, которого казаки уже однажды спасли под Москвой. Его помощником был новый коронный гетман Карл Ходкевич, сменивший Жолкевского. Двадцать второго июля поляки перешли Днестр и расположились недалеко от Хотина. С Бородавкой пришло более сорока тысяч казаков (сорок одна тысяча пятьсот двадцать человек согласно сохранившемуся реестру). Артиллерия состояла из двадцати двух орудий.

Когда Сагайдачный прибыл в польский лагерь, он обнаружил, что казаков там еще нет. Поляки встретили его с радостью, наградили подарками и отправили с двумя отрядами навстречу казакам. По дороге в табор Сагайдачный ошибочно принял турецкий лагерь за запорожский. С простреленной рукой, потеряв много крови, он чудом ушел от погони, укрылся в ближайшем лесу и уже ночью добрался до казацкого стана.

Его прибытие сразу изменило расстановку сил. Сообщение о переговорах с королем, о полученных обещаниях сильно ослабили позицию Бородавки, против которого и без того росло недовольство.

В конечном счете 8 сентября Бородавка был арестован, а затем по приказу Сагайдачного казнен. Так Сагайдачный снова стал гетманом. Заметим, что этот эпизод неоднозначно трактуется историками. Все современники высказывались о Бородавке как о беззастенчивом авантюристе, стремившемся только к грабежам и добыче. Тем не менее сам Сагайдачный, хотя и прославился своими крутыми мерами по отношению к нарушителям дисциплины, видимо, переживал казнь Бородавки. Об этом свидетельствует тот факт, что, умирая, он оставил в своем завещании распоряжение о поминальных службах по Бородавке⁴⁷.

Ю. Бранд. Битва под Хотином. XIX в.

Не теряя времени, Сагайдачный принял на себя командование и выступил маршем через турецкие позиции. Первого сентября казаки достигли польского лагеря и встали на расстоянии «выстрела из лука», построив боевой табор. Это была их обычная тактика, которая, как считается, пришла к ним от гуннов и прочих кочевников. Нечто подобное использовали и дружины киевских князей. Для укрепления своего табора казаки использовали обоз. Обычно в поход брали из расчета один воз фуража, провианта и боезапасов на каждые пять — десять человек. Для маневренности возы делались таким образом, чтобы в них можно было запрягать лошадей с любой стороны. При создании табора возы ставили в несколько рядов, сцепляя их цепями. Все это обносилось валом и сетью соединенных окопов. На подступах рыли волчьи ямы и другие ловушки. При долгой обороне в возы насыпали землю, а колеса закапывали. Возы прекрасно предохраняли от турецко-татарских стрел и к тому же создавали безопасную позицию для ответной стрельбы по противнику.

Начались жестокие схватки под Хотином. Султан вознамерился покончить с польско-казацким войском. Он поклялся ничего не есть, «пока не отправит в пекло на ужин всех поляков до последнего». Не дав отдыха своим людям, он сразу с марша бросился в бой. Основной удар пришелся на казацкие отряды, укрепившиеся в таборе. Сагайдачный предпринял смелый маневр, практически оголив центральные позиции, по которым пришелся огонь артиллерии, и расставив казацкую пехоту с обоих флангов. В результате турки не смогли нанести противнику серьезного урона артиллерийским обстрелом, но сами попали под шквальный оружейный огонь с флангов.

Во главе казаков постоянно был Сагайдачный. Проявляя чудеса храбрости и героизма, он врывался в табор врага. В подарок Ходкевичу он прислал пленного пашу.

Лишь вечером бой приостановился. Казаки добыли богатые трофеи — коней со сбруей, одежду, оружие, боеприпасы. У турок было много убитых, ими овладела паника, многие готовы были бежать. Поговаривали, что султан плакал от злости.

На рассвете 8 сентября янычары вновь бросились в атаку. Казаки в окопах выжидали, когда враг приблизится, и лишь тогда по команде открыли ответный огонь. В результате во рву перед табором погибло более трех тысяч янычар, а потери казаков были незначительными.

Сагайдачный не только успешно организовывал оборону, но и постоянно досаждал туркам вылазками. Особенно успешной была казацкая вылазка в ночь на 12 сентября, когда казаки ворвались в турецкий обоз. Они забили пушки, собрали добычу и захватили пленных. В рядах турецкого войска началась паника, погибло более шестисот янычар. Сам султан с мурзами бежал. Однако развить успех не удалось, так как Ходкевич не прислал вовремя подкрепления.

После этой ночи деморализованные турки прекратили бои и перешли к осаде табора. Но в польско-казацком лагере тоже было неспокойно. Казаки открыто заявляли свое возмущение действиями поляков, не поддержавших их во время атаки. Владислав приказал провести расследование, успокоившее казаков. Однако беды на этом не закончились. Тяжело заболели лихорадкой королевич Владислав и Ходкевич. Коронный гетман скончался 24 сентября.

Поднимая настроение казаков, Сагайдачный предпринял очередную вылазку. Они побили турок, пленили нескольких пашей. Бывший визирь Гусейн-паша тоже чуть было не попал в плен, но он бежал в лес и, умирая от страха, всю ночь пролежал в яме. Его соболью шубу казаки с триумфом принесли в лагерь.

Польский шляхтич-современник И. Ерлич писал о Хотинской войне, что Сагайдачный «взвалил все военные тягости на себя и во всем руководил. А как он советовал, так их милости паны гетманы и королевич его милость и поступали».

Турки некоторое время не предпринимали никаких действий. Только 28 сентября, после прибытия подкрепления, Осман II дал новый бой, продолжавшийся целый день. И снова все дело решил Сагайдачный, который, ударив с тыла, вынудил турок бежать.

Долгое военное противостояние, продолжавшееся тридцать девять дней, завершилось 8 октября 1621 года заключением мира между Османской империей и Речью Посполитой⁴⁸.

На блестящем банкете в честь победы Владислав выставил для казаков сорок восемь бочек меда, двадцать четыре куфы (одна куфа — сорок ведер) горилки и двадцать пять бутылок молдавского вина. Лично Сагайдачный получил от королевича яства, сласти, семь анталов (один антал — пять ведер) лучшего венгерского вина, бочку рейнского вина, бутылку катнарского и дюжину золочено-серебряных фляжек с лекарственными горилками. Но Сагайдачный смог воспользоваться только одним подарком Владислава — прекрасным шатром кармазинового сукна. Гетман лежал тяжело больной, страдая от полученных ран.

Восемь дней длился банкет, а затем есаулы ударили в казаны, и войско стало собираться домой. Перед отъездом Владислав зашел к Сагайдачному. Гетман с трудом встал на ноги, и королевич повесил ему на шею золотое украшение с королевским портретом, украшенным рубинами, и польский герб с орлом, усыпанным сапфирами. Увидев приготовленную для Сагайдачного простую повозку, Владислав приказал подать свою коляску с балдахином. Прислал он и собственного врача-француза.

Король послал гетману драгоценную булаву и знамя, четыре тысячи червонцев и золотую цепь, а также сорок тысяч битых талеров (один талер — один серебряный рубль).

Польское правительство не могло не понимать, что казаки спасли страну от тяжелой войны. Казаки вернулись героями, получили награды. Их подвиги воспевали, сам папа Римский заказал торжественную мессу в честь Хотинской победы. Но выполнить главное условие казаков — восстановить православную церковь — поляки не желали. Что касается Сагайдачного, то он приехал в Киев смертельно больным⁴⁹.

На примере Сагайдачного — человека, многого раз спасавшего Речь Посполитую в прямом смысле этого слова, достигшего вершин славы и богатства, — особенно ярко заметна бездна пренебрежения, отделявшая польскую шляхту от украинской шляхты и казачества. Якуб Собеский, прекрасно знавший гетмана по Московскому и Хотинскому походам и искренне восхищавшийся им, все равно пишет о «простом происхождении» Конашевича. Между тем сам Собеский был польским шляхтичем, хотя и занимавшим высокие посты в Речи Посполитой (это только много позже его сын, Ян Собеский, благодаря воинским заслугам станет польским королем). Но, несмотря на «шляхетскую демократию», Якуб все равно считал православного украинского шляхтича человеком, стоящим много ниже себя на социальной лестнице. А другой современник Хотинской эпопеи, хронист Петрций вообще высказывал удивление, как Сагайдачный мог давать столь ценные военные советы, когда был «в науках неученый»⁵⁰. Это про выпускника-то Острожской школы, публиковавшего полемические труды! Как же должны были тогда надменные паны смотреть на обычных казаков или православную шляхту?

В начале 1622 года в Варшаву отправилось казацкое посольство, просившее о ликвидации унии и об «успокоении православных». Тяжело больной Сагайдачный лично отправил к королю письма, прося прекратить преследования казаков и распространение униатства в украинских землях.

Оставалась нерешенной и вторая проблема — что делать с участниками похода. Сагайдачный предложил демобилизационный план, по которому Речь Посполитая должна была выплачивать сто тысяч злотых в год на содержание двадцати тысяч реестровых казаков, то есть почти половины участников Хотинского похода. С целью предотвращения стычек и насилия гетман предлагал назначить места для расположения казаков. План предусматривал также увеличение сумм на содержание госпиталя и разрешение казакам наниматься на иностранную службу, что в условиях Тридцатилетней войны в Европе было особенно актуально.

Взятие Кафы. Гравюра XVII в.

Разочарованный Сагайдачный не дождался последнего удара — провала казацкого посольства и умер от полученных под Хотином ран 10 апреля 1622 года. За несколько дней до смерти, находясь еще «при доброй памяти и здравом уме», в присутствии митрополита Иова Борецкого и своего преемника по гетманскому званию Олифера Голуба Сагайдачный завещал пятнадцать тысяч злотых Львовской братской школе, а также крупные суммы Киевскому братству, церквям, монастырям и школам.

Условия его последней воли, согласно которой он оставил лишь небольшую часть своего состояния жене (она встречала его в Киеве по возвращении из Хотинского похода), дают основания полагать, что семейная жизнь не принесла славному гетману счастья. История не сохранила нам имя его супруги. Детей у него, видимо, не было. Казацкая песня донесла нам из глубины веков упоминание, что Сагайдачный «промінял жінку на тютюн та люльку⁵¹». Вероятно, он действительно любил свободу и опасность больше жены⁵².

Хоронили гетмана на кладбище Богоявленского братства «с великим плачем Войска Запорожского и всех людей православных». Могила его просуществовала до 30-х годов ХХ века, до уничтожения Братского монастыря и церкви большевиками.

На смерть Сагайдачного ректор Киевской братской школы Касьян Сакович написал знаменитый панегирик, ставший образцом украинского поэтического барокко. Панегирик был украшен первой украинской гравюрой гражданского содержания с портретом гетмана и изображением взятия Кафы. На похоронах Сагайдачного панегирик читали двадцать студентов Киевской школы. «И умер боронячи мира ойчистого…» («И умер, защищая отечество…». — Т. Т.).

Примечания

¹ Історія України в особах. Литовсько-польска доба. К, 1997. С. 231.

² Даже современные польские исследования высказывают некоторые сомнения в шляхетском происхождении Конашевича (Hetmani zaporoscy w slużbie króla i Ryeczypospolitej. Warszawa, 2010. S. 130.). Между тем портрет гетмана, сделанный его современником, изображает Конашевича-Сагайдачного с гербом «Побуг», что, безусловно, свидетельствует о его шляхетском происхождении.

³ Герб «Побуг»: в красном поле серебряная опрокинутая подкова, увенчанная кавалерским крестом.

⁴ Аукомский В.К., Модзалевский В.А. Малороссийский гербовник. К, 1993. С. 159.

⁵ Яворнгщький Д.I. Гетьман Петро Конашевич Сагайдачний. Днепропетровьск, 1991. С. 27.

⁶ Лассота Э. Путевые записки. СПб., 1873. С. 167.

⁷ Яворницький Д.I. Гетьман Петро Конашевич Сагайдачний. С. 28.

⁸ Історія українського війська. Львів, 1936. С. 179.

⁹ Грушевський М.С. Істория України-Руси. К, 1995. Т. VII. С. 371–372.

¹⁰ Предположения, высказанные современными польскими исследователями, что Сагайдачный участвовал в походах Самозванцев, не подтверждены источниками.

¹¹ Історія України в особах. С. 232.

¹² Галера — весельно-парусное военное судно, имела в длину от 40 до 50 м, ширину 6 м и осадку 2 м. Имела от 26 до 30 весел, по три гребца на каждом. Экипаж состоял из 450 человек. Чайка — легкое весельно-парусное военное судно, длинной 60 м, шириной 10–12 м. Экипаж 40–50 человек.

¹³ Яворницький Д.І. Гетьман Петро Конашевич Сагайдачний. С. 29.

¹⁴ Королев В.Н. Босфорская война. Ростов-на-Дону, 2002. С. 167–169.

¹⁵ Род булавы.

¹⁶ Королев В.Н. Босфорская война. С. 171.

¹⁷ Грушевський М.С. Істория України-Руси. Т. VII. С. 347.

¹⁸ Королев В.Н. Босфорская война. С. 174–181.

¹⁹ Там же. С. 182–187.

²⁰ Грушевський М.С. Істория України-Руси. Т. VII. С. 351.

²¹ Там же. С. 358–359.

²² Под «вольностями» в данном случае подразумевалось освобождение от налогов, а также от любого судебного преследования кроме суда казацкого гетмана.

²³ Грушевський М.С. Істория України-Руси. Т. VII. С. 363–365.

²⁴ Історія українського війська. С. 181–183.

²⁵ имеется в виду «проста мова», на которой велась вся переписка украинской шляхты и старшины, делопроизводство Войска Запорожского, а также создавались поэтические и драматические произведения украинского барокко.

²⁶ Маркевич Н.А. Обычаи, поверья, кухня и напитки малороссиян // Українці: народні вірування, повирiя, демонологія. К., 1992. Вид. 2.

²⁷ В Речи Посполитой: союз с целью выражения протеста.

²⁸ Повесть об осаде г. Михайлова гетманом Сагайдачным в 1618 г. // Киевская старина, 1885. № XII. С. 685.

²⁹ Максимович М. Сказание о запорожском гетмане Петре Конашевиче Сагайдачном. М., 1850. С. 5.

³⁰ Печегина Е. Московский поход П. Сагайдачного // Ucrainica Petropolitana. Вып. 2. СПб., 2008. С. 31–37.

³¹ Муханов П.А. Подлинные свидетельства о взаимных отношениях России и Польши. М., 1834. С. 66.

³² Максимович М.А. Сказание о запорожском гетмане Петре Конашевиче Сагайдачном // Максимович М.А. Собрание сочинений. К., 1876. Т. I. С. 6.

³³ Сас П. Гетман Петро Сагайдачний // Володарi гетманськоi булави. К., 1994. С. 107.

³⁴ Печегина Е. Московский поход П. Сагайдачного // Ucrainica Petropolitana. СПб., 2008. Вып. 2. С. 31-37.

³⁵ Грушевський М.С. Істория України-Руси. Т. VII. С. 380–387.

³⁶ Яворницький Д.I. Гетьман Петро Конашевич Сагайдачний. С. 43.

³⁷ Речь шла именно о наемной службе, а не о подданстве.

³⁸ ВУсР. М., 1953. Т. I. № 1. С. 4–15.

³⁹ Православных в Украине крестили обливанием, в то время как в Московском государстве — окунанием.

⁴⁰ В современных польских исследованиях этой стороне деятельности Сагайдачного уделяется удивительно мало внимания. История Киевского братства практически вообще ими не освещается.

⁴¹ Участие запорожских казаков в восстановлении (иерусалимским патриархом Феофаном) православной южно-русской церковной иерархии в 1620 году // Киевская старина. К., 1905 г. Октябрь. С. 136.

⁴² По традиции, сложившейся в Украине и Белоруссии, в избрании церковных иерархов принимали участие и миряне.

⁴³ Максимович М.А. Собрание сочинений. Сказание о гетмане Петре Сагайдачном. К., 1876. С. 367.

⁴⁴ То есть братство, впрямую подчиняющееся патриарху.

⁴⁵ Участие запорожских казаков в восстановлении… С. 139.

⁴⁶ Грушевський М.С. Істория України-Руси. Т. VII. С. 459–461.

⁴⁷ Яворницький Д.І. Гетьман Петро Конашевич Сагайдачний. С. 49–50 и др.

⁴⁸ Грушевський М.С. Істория України-Руси. Т. VII. С. 469–479.

⁴⁹ «На том пляцу тот наш гетман постреленій

Пріихал до Кіева наполі умерлій.

Где розмаитіх лекарств довгій час заживал,

На докторі от кроля самого кошт метал».

Панегирик К. Саковича.

⁵⁰ Оба источника цитированы нами по: Грушевський М.С. Істория України-Руси. К., 1995. Т. VII. С. 371–372.

⁵¹ То есть на табак и трубку.

⁵² Правда, поляки приписывали Конашевичу «чрезмерное служение Венере».