Неточные совпадения
Ни
природа реальности, ни
природа свободы, ни
природа личности не могут
быть постигнуты рационалистически, идеи эти и предметы эти вполне трансцендентны для всякого рационалистического сознания, всегда представляют иррациональный остаток.
О. Конт
был не только верующий по своей психологической
природе, но и настоящий мистик: он верил в человечество, которое сближалось для него с вечной женственностью христианской мистики, и кончил построением позитивной религии человечества с культом, напоминающим католичество.
Л. Фейербах по
природе своей
был религиозным атеистом и страстным глашатаем религии человечества.
То, что я скажу, по внешности покажется парадоксальным, но по существу неопровержимо: наука и религия говорят одно и то же о чуде, согласны в том, что в пределах порядка
природы чудо невозможно и чуда никогда не
было.
Согласно нашему пониманию
природы веры, не вера должна рождаться от чуда, в чем
было одно из искушений, отвергнутых Христом, а чудо дается для веры.
Чудо
есть победа благодатных, сверхприродных сил над теми природными силами, которые обязательно действуют планомерно, а не отмена закономерности в порядке
природы.
В сложном взаимодействии сил
природы мы не наблюдаем действия закона в чистом виде, так как он всегда может
быть парализован законами иными.
Чудесное
есть победа над
природой и над роковыми результатами действующих в ней сил, но не отмена законов
природы, не отрицание науки, открывающей законы
природы.
Воскресение Христа
есть победа благодатных, животворящих сил Божьих над смертоносными силами
природы, это отмена порядка
природы благодатным порядком Божьего Царства.
Но чудо воскресения не
есть упразднение законов
природы.
Чудо воскресения не противоречит закономерности
природы и даже предполагает эту закономерность; чудо воскресения
есть победа над смертоносным порядком
природы, преодоление смерти не имманентными силами
природы, а трансцендентными божественными силами.
Закон тождества и
есть необходимое для мышления выражение ограниченного состояния мира, приспособление нашей разумной
природы к состоянию естества.
Чистое естествознание
есть откровение естества, низших, элементарных сил
природы.
В древнем, дохристианском мире потому нельзя
было овладеть
природой, что она
была наполнена духами, от которых человек зависел.
Таинства древних религий
были только природны, в них сказывалась зависимость человека от
природы.
Чтобы научно познать
природу, овладеть ею и подчинить ее себе, человек должен
был освободиться от духовной власти естества, от трепета перед демонами
природы.
Таинства языческих религий
были таинствами зависимости человека от
природы, таинства же христианской религии — таинства, освобождающие человека от власти естества.
Природа, населенная духами по-язычески и вызывавшая чувство страха перед демонами, не могла
быть познана, и ею нельзя
было овладеть.
Связь человека с будущим человечеством в порядке смертной
природы — фиктивна, иллюзорна; связь эта
есть результат гипноза, безумного самообмана.
Абсолютный центр и смысл бытия
был потерян еще раньше; этого центра и смысла не
было в ложном объективизме, капитулировавшем перед необходимостью, преклонившимся пред законом
природы вместо закона Божьего, подменившим бытие призрачной феноменальностью.
Но человек, занимающий иерархически высшее и центральное положение, призванный
быть добрым царем
природы, заразил всю
природу, все иерархически низшие существа грехом и отступничеством и стал рабом той низшей
природы, перед которой так страшно виновен и которую должен оживить.
Греческая религия безнадежна, в ней нет спасения; она
была апофеозом могущественных сил
природы и обожествлением слабых сил человеческих.
Для греческого религиозного сознания мир
был бессмысленным круговоротом играющих сил
природы и не
было никакого разрешения этой игры, никакого исхода, никакой надежды для человеческого лица.
Родовые религии сделали возможными первые стадии человеческой истории; в них открылись элементарно необходимые истины; но откровения о личности и ее идеальной
природе в них не
было еще, не настало еще для этого время.
Порядок
природы, которым мы скованы по рукам и ногам, не может
быть отменен для каждого из нас; он отменяется лишь путем вселенской истории, лишь завершенным искуплением.
В воскресении Христа
был один раз за всю мировую историю абсолютно отменен порядок
природы,
был дан реальный пример преображения мира.
Смысл христианской эпохи истории
был в подвиге самоотречения, в вольном отказе от самоутверждения в порядке
природы, и христианские святые и подвижники выполняли эту космическую по своему значению задачу.
Человечество должно
было в избранной своей части принять внутрь себя Христа, обожить человеческую
природу слиянием с Христом.
Это обожение, это преодоление порядка
природы путем аскетизма должно
было принять форму индивидуального, личного спасения во Христе.
Безумна
была мысль, что можно найти на земле заместителя Христа, что можно обожить человеческую
природу превращением Церкви в государство, а не свободным принятием внутрь себя Христа.
Святые аскеты должны
были бросить вызов естественному порядку
природы, должны
были совершить свой индивидуальный опыт победы над источником зла, опыт активного, а не пассивного страдания, чтоб история мира могла продолжиться и завершиться.
Люди не
будут уже
поедать друг друга, не
будет таких убийств, казней и разбоев, не
будет такой тьмы и невежества, такой нужды и беспомощности перед
природой.
Положительная религиозная антропология может
быть открыта лишь в связи с проблемой происхождения зля, лишь в свете ясного сознания
природы зла.
Обожение человеческой
природы, богочеловечность и
есть новая религиозная антропология, противоположная безрелигиозной антропологии религии человечества, религии человеческого самообожествления и самоудовлетворенности.
Страдание христианских святых
было активно, а не пассивно: они бросали вызов законам
природы, они побеждали самые сильные страдания мира, так как находили источник высшего бытия, перед которым всякое страдание ничтожно.
Насилие и принуждение в делах веры и совести
есть подчинение порядку
природы и отрицание порядка благодати.
Священное предание, как и вся жизнь церкви, дано лишь в мистическом восприятии, а мистическое восприятие тем и отличается от чувственного, от восприятия порядка
природы, что оно свободно, а не принудительно, в нем
есть избрание любви.
Языческое государство не может и не должно
быть упразднено и отвергнуто, его функция остается в силе, пока грех и зло лежат на дне человеческой
природы, но государство должно
быть разоблачено как язычески-ветхозаветное, а не христиански-новозаветное.
Преосуществление
есть победа над порядком
природы, и тайна его не может
быть рационально постигнута.
Все теософическое учение о переселении душ
есть последовательная форма эволюционизма, и притом эволюционизма натуралистического, не ведающего преодоления порядка
природы чудом и благодатью.
Если б не
было Христа, то царил бы порядок
природы, в котором все множественно и повторяемо, в котором личности нет.
И потому порядок
природы может
быть побежден и преображен.
Эта темная магия
есть и в позитивной науке, поскольку она своекорыстно хочет овладеть
природой путем человекобожества, путем змииным.
И вся земля, вся матерь-земля женственна, но женственность ее двойственна, как и всякая женственная
природа, Земля —
Ева и Мария.
Есть святость любви, которой побеждается дурная
природа,
природа, вечно плененная дурной множественностью, плохой бесконечностью.
В творчестве
природа перерастает себя, творчество
есть вершина Божьего творения, через творчество творение поднимается на высочайшие вершины.
У Гюисманса, утонченного упадочника с притупленной восприимчивостью и больной чувственностью,
был интерес к сатанизму, он пожелал экспериментально проверить
природу сатанизма, игравшего такую роль в родные ему средние века, но не
было у него никогда сатанинского уклона воли.
Вся
природа Гюисманса противилась рационалистическому иконоборству,
была за мистическую символику, и то
была католическая и культурная
природа.
В католичестве нет подлинного, изнутри идущего обожествления человеческой
природы, но
есть обожествление человека извне в папизме.