Неточные совпадения
И почти нельзя уже встретить людей, которые
верили бы
в философию так, как
верили в Греции, как
верили в Германии
в эпоху ее философского расцвета.
Те, которые
верят в миссию России, а
в нее можно только
верить, те всегда видели и всегда будут видеть это призвание
в творческом достижении религиозного синтеза, религиозного синтеза и
в жизни и
в сознании.
Передовая интеллигенция всех стран переживала
в юности пафос окончательной победы знания и безвозвратного поражения веры, а интеллигенция русская со свойственной ей склонностью к крайностям, со страстной верой пережила это поражение всякой веры и
поверила в знание.
О. Конт был не только верующий по своей психологической природе, но и настоящий мистик: он
верил в человечество, которое сближалось для него с вечной женственностью христианской мистики, и кончил построением позитивной религии человечества с культом, напоминающим католичество.
Маркс
верил в социализм,
в будущее общество,
в разумную диалектику материального экономического процесса; психология веры лежит
в основе рационалистического, «научного» марксизма.
Все эти люди отрицали веру своим сознанием, но они
верили в разные вещи, часто столь же невидимые, как и объекты подлинно религиозной веры.
Даже
в единственность и верховенство научного знания можно лишь
верить, научно, позитивно, доказательно нельзя утверждать этой самодержавности и окончательности науки.
В теософических течениях нашего времени нельзя не видеть возрождения гностицизма; это все то же желание узнать, не
поверив, узнать, ни от чего не отрекаясь и ни к чему не обязываясь, благоразумно подменив веру знанием.
Почему мы знаем этот видимый, эмпирический мир,
в мир же иной, мир невидимый мы только
верим?
«
Поверив»
в этот мир, мы стали «знать» его; от силы веры нашей
в этот мир знание наше этого мира стало обязательным и твердым.
Мы не говорим уже, что
верим в видимые вещи, мы знаем их; все, что к ним относится, обладает доказательной силой.
В акте веры,
в волевой решимости
верить человек всегда стоит на краю бездны.
Я
верю в Бога моего не потому, что доказано мне бытие Его, что принужден к принятию Его, что гарантирован я залогами с небес, а потому, что люблю Его.
Это все то же желание знать невидимые вещи и неспособность
в них
верить, отказ от подвига веры.
Чудо,
в которое
верит религия, не уничтожает и не отрицает законов природы, открытых научным знанием.
В победу правды жизни над злом смерти нужно
верить, нужно любить Спасителя, чтобы открылось чудо Его воскресения.
Не
верят те, которые не хотят
верить в глубине своего умопостигаемого характера, так как слишком хотят по своему рассудку и произволу устроить мир.
Также подорвано и доверие к абсолютной философии;
в отвлеченную философию почти никто уже не
верит.
В факт религиозного откровения нужно
поверить, чтобы что-нибудь на нем ориентировать.
Но ведь и
в факт положительной науки нужно
поверить, чтобы что-нибудь на нем ориентировать.
Слишком часто делают Христа ответственным за слабости христианина, не хотят
верить в Христа, так как не доверяют христианину.
Требуют от христианина великого подвига, который доказал бы, что Христос — Бог, что
в Христа можно
верить.
Трудно современному человеку
поверить в Христа, со всех сторон окружают его препятствия.
В этом ожидании чуда, требовании чуда от поверившего, чтобы самому
поверить, скрыт великий соблазн, дьявольская хитрость.
И пусть неверующие, смотрящие со стороны, не ждут чудес от христианина, чтобы
поверить, чтобы войти
в мистический круг; они ведь не видят чуда, реально уже совершившегося, чуда воскресения Христа, и ничего не увидят до тех пор, пока свободная любовь не одержит
в них победы над вынужденной силой.
Человечество перестало
верить в Бога и тем пламеннее стало
верить в прогресс человеческий,
в свое великое будущее.
Ждут прогрессисты наступления царства Божьего на земле, а
в Бога перестали
верить.
Теория прогресса
в обыденном сознании бестрагична — это прекраснодушная теория, которая хотя и утверждает страдальческий и кровавый путь истории, но
верит, что все идет к лучшему
в этом лучшем из миров.
Революционер сам хочет быть Христом, и эта жажда жертвы мешает ему увидеть Христа,
поверить в Единого Спасителя.
Мессианистско-религиозные чаяния давно уже зародились
в России, и
в религиозное призвание России
верит национальный гений нашего народа.
Верить в Христа значит утверждать свободу религиозную, значит прозревать невидимый мир свободы за видимым миром принуждения.
Те, которые вносят государственную принудительность
в дела церкви и веры, те
верят лишь
в видимое, чувственное, природное, для них остается закрытым сверхприродное, сверхчувственное, невидимое.
Читайте св. Иринея Лионского, мыслителя индивидуально недаровитого и неглубокого, но проникнутого духом церковным, и поймете, что именно Церковь защищает плоть от еретического гностицизма, Церковь ждет преображения плоти и
верит в божественность материи,
в возможность просветления материи.
Апокалиптическое и эсхатологическое сознание должно признать смысл истории и должно
верить в возможность просветления мировой плоти.
Книга заканчивается словами: «Господь, будь милостив к христианину, который сомневается, к маловеру, который хочет
верить, к каторжнику жизни, который пустился
в путь один,
в ночи, под небом, которое не освещается уже утешительными маяками древней надежды».
«На что же вы надеетесь, если не
верите в пришествие Христа?» — «Я, я ни на что не надеюсь».
— «Я вас жалею, вы, значит, не
верите ни
в какое улучшение
в будущем?» — «Я
верю, увы, что старое небо грезит над опустошенной и изолгавшейся землей».
Он делает последнее усилие воли отказаться от своего прошлого и
поверить, а после этого изнемогает, волевая активность
в нем замирает.
Католичество должно было бы уже погибнуть, если
верить в неотвратимую историческую необходимость и социальную закономерность,
в вечное приспособление жизни к новым условиям.
Неточные совпадения
Аммос Федорович (еще
в дверях).
Верить ли слухам, Антон Антонович? к вам привалило необыкновенное счастие?
Иной городничий, конечно, радел бы о своих выгодах; но,
верите ли, что, даже когда ложишься спать, все думаешь: «Господи боже ты мой, как бы так устроить, чтобы начальство увидело мою ревность и было довольно?..» Наградит ли оно или нет — конечно,
в его воле; по крайней мере, я буду спокоен
в сердце.
А князь опять больнехонек… // Чтоб только время выиграть, // Придумать: как тут быть, // Которая-то барыня // (Должно быть, белокурая: // Она ему, сердечному, // Слыхал я, терла щеткою //
В то время левый бок) // Возьми и брякни барину, // Что мужиков помещикам // Велели воротить! //
Поверил! Проще малого // Ребенка стал старинушка, // Как паралич расшиб! // Заплакал! пред иконами // Со всей семьею молится, // Велит служить молебствие, // Звонить
в колокола!
Простаков.
В этом я тебе, матушка, и
верил и
верю.
Стародум.
Поверь мне, всякий найдет
в себе довольно сил, чтоб быть добродетельну. Надобно захотеть решительно, а там всего будет легче не делать того, за что б совесть угрызала.