Неточные совпадения
Отщепленной от народного
целого интеллигенции всего мира поверилось, что она окончательно вступила в третий фазис развития, окончательно освободилась от пережитков прошлого, что
знанием для нее исчерпывается восприятие мира и сознательное отношение к миру, что все человечество тогда лишь станет на высоту самосознания, когда вырвет из своей души семя веры и отдастся гордому, самодержавному, всесильному
знанию.
Талантливая философия Риккерта, столь ныне модная, есть reductio ad absurdum [Сведение к нелепости (лат).] критицизма, в ней окончательно упраздняется бытие и отрицается вековечная
цель знания.
Лосский задается
целью показать в своей гносеологии, что сама действительность присутствует в
знании, что бытие всегда имманентно
знанию.
Почему только часть бытия, и, по-видимому, не самая существенная, становится имманентной
знанию, а
целые огромные области бытия остаются трансцендентными?
С точки зрения Лосского, мир должен быть воспринят в абсолютной полноте,
знание должно было бы достигнуть своей вожделенной
цели.
Древний змий соблазнял людей тем, что они будут как боги, если пойдут за ним; он соблазнял людей высокой
целью, имевшей обличие добра, —
знанием и свободой, богатством и счастьем, соблазнял через женственное начало мира — праматерь Еву.
Всякая оккультная школа направлена лишь на частное, преследует лишь частные
цели, подобно отдельным монашеским орденам или отдельным областям
знания; когда же мнит себя всем, т. е. Церковью, тогда впадает в демонический рационализм и вырождается в шарлатанизм.
Когда Des Esseintes уходит от мира действительного в мир любимых изысканных книг, подобранных с такой любовью и
знанием, Гюисманс дает
целое исследование о латинском декадансе.
Неточные совпадения
Так, мой друг; да я ждал бы, чтобы при всех науках не забывалась главная
цель всех
знаний человеческих, благонравие.
Самолюбие его было польщено тем, что такой ученый человек так охотно, с таким вниманием и доверием к
знанию предмета Левиным, иногда одним намеком указывая на
целую сторону дела, высказывал ему свои мысли.
Бедный Обломов то повторял зады, то бросался в книжные лавки за новыми увражами и иногда
целую ночь не спал, рылся, читал, чтоб утром, будто нечаянно, отвечать на вчерашний вопрос
знанием, вынутым из архива памяти.
Самый Британский музеум, о котором я так неблагосклонно отозвался за то, что он поглотил меня на
целое утро в своих громадных сумрачных залах, когда мне хотелось на свет Божий, смотреть все живое, — он разве не есть огромная сокровищница, в которой не только ученый, художник, даже просто фланер, зевака, почерпнет какое-нибудь
знание, уйдет с идеей обогатить память свою не одним фактом?
Зато какие награды! Дальнее плавание населит память, воображение прекрасными картинами, занимательными эпизодами, обогатит ум наглядным
знанием всего того, что знаешь по слуху, — и, кроме того, введет плавателя в тесное, почти семейное сближение с
целым кругом моряков, отличных, своебразных людей и товарищей.