Неточные совпадения
Что Христос воскрес, что Правда победила в
мире зло, вырвала корень
зла — смерть, это не дано как факт принудительный и доказательный.
Понять смысл истории
мира значит понять провиденциальный план творения, оправдать Бога в существовании того
зла, с которого началась история, найти место в мироздании для каждого страдающего и погибающего.
Вопрос о смысле истории и есть вопрос о происхождении
зла в
мире, о предмирном грехопадении и об искуплении.
Так превращается первоначальное сознание греховности в злобную обиду на
мир, в претензию получать все богатства бытия, не заслужив их, в желание отделаться внешним образом от
зла, не вырвав корней его.
Возможно ли сознательно освободиться от соблазнительной дилеммы: возложить на Творца вину за
зло, содеянное творением, и вызвать образ
злого бога или совсем отрицать объективность
зла в
мире?
Насильственное, принудительное, внешнее устранение
зла из
мира, необходимость и неизбежность добра — вот что окончательно противоречит достоинству всякого лица и совершенству бытия, вот план, не соответствующий замыслу Существа абсолютного во всех своих совершенствах.
Те, что отвергают Бога на том основании, что
зло существует в
мире, хотят насилия и принуждения в добре, лишают человека высшего достоинства.
[Этим я лишь отрицаю религиозный дуализм, который разрывает
мир на добрый дух и
злую плоть.
Человечество, и за ним и весь
мир порабощены
злом, попили во власть необходимости, находятся в плену у диавола.
Промысел Божий и откровение Божие в
мире — не насилие над человечеством, а освобождение человечества от рабства у
зла, возвращение утерянной свободы, не формальной свободы от совершенного бытия (свободы небытия), а материальной свободы для совершенного бытия (свободного бытия).
В основе истории
мира лежит
зло, первородный грех, до времени совершенный.
Существование
зла в
мире не только не есть аргумент в пользу атеизма, не только не должно восстанавливать против Бога, но и приводит к сознанию высшего смысла жизни, великой задачи мировой истории.
Процесс истории не есть прогрессирующее возвращение человечества к Богу по прямой линии, которое должно закончиться совершенством этого
мира: процесс истории двойствен; он есть подготовление к концу, в котором должно быть восстановлено творение в своей идее, в своем смысле, освобождено и очищено человечество и
мир для последнего выбора между добром и
злом.
В язычестве было ощущение первоначальной святости плоти и плотской жизни, был здоровый религиозный материализм, реалистическое чувство земли, но язычество было бессильно перед тлением плоти всего
мира, не могло так преобразить плоть, чтоб она стала вечной и совершенной, не могло вырвать из плоти грех и
зло.
Средние века, которые будут для нас вечным поучением и ко многим сторонам которых мы неустанно должны возвращаться, особенно поучительны сочетанием небесной мечты с земной силой этого
мира, лежавшего еще во
зле.
Социализм верит, что старый
мир разрушится, что над старым
злом будет произнесен окончательный суд, что настанет совершенное состояние на земле, царство человеческой правды, что люди будут как боги.
Спасение есть победа над первоисточником мировой испорченности, вырывание корней
зла; спасение есть полное преобразование всего бытия, рождение к новой жизни самой материи
мира.
Святые аскеты должны были бросить вызов естественному порядку природы, должны были совершить свой индивидуальный опыт победы над источником
зла, опыт активного, а не пассивного страдания, чтоб история
мира могла продолжиться и завершиться.
Прогрессисты понимают историю как улучшение, как бесконечное совершенствование этого
мира, уничтожение
зла прошлого и нарождение добра будущего.
Прогресс должен окончательно уничтожить в будущем всякое
зло и довести этот
мир до состояния совершенства.
Раздвоения этого
мира на добрую и
злую стихию, роста не только добра, но и
зла обычное прогрессистское сознание не замечает.
Только в свете религиозного сознания видна двойственность исторических судеб человечества, видно грядущее в
мире разделение на конечное добро и конечное
зло, виден трагический и трансцендентный конец истории, а не благополучный и имманентный.
Смысл мировой истории не в благополучном устроении, не в укреплении этого
мира на веки веков, не в достижении того совершенства, которое сделало бы этот
мир не имеющим конца во времени, а в приведении этого
мира к концу, в обострении мировой трагедии, в освобождении тех человеческих сил, которые призваны совершить окончательный выбор между двумя царствами, между добром и
злом (в религиозном смысле слова).
Все эмпирические формы
зла — смерть, болезнь, нужда, рабство, убийство, злоба, ненависть явились в
мир из этого источника.
Вся языческая полнота жизни, так соблазняющая многих и в наше время, не есть
зло и не подлежит уничтожению; все это богатство бытия должно быть завоевано окончательно, и недостаточность и ложь язычества в том и заключалась, что оно не могло отвоевать и утвердить бытие, что закон тления губил
мир и язычество беспомощно перед ним останавливалось.
Спасение
мира есть вытеснение
зла в сферу небытия, утверждение
мира истинно, о и уничтожение
мира ложного.
Лживый, призрачный
мир есть
зло и небытие; он не должен иметь защиты, он достоин лишь огня.
Все в
мире вольно освободиться от
зла и спастись, но само
зло спастись не может.
Страдание, которым полон
мир, есть уже последствие до
мира содеянного
зла, результат греха.
Христос принял на себя все страдания
мира — последствия греха, чтобы победить их в корне, искупить грех и тем сделать
зло бессильным над судьбой
мира и человека.
История
мира есть история страдальческая, но смысл
мира в исходе из страдания, т. е. в победе над
злом.
И задача мировой истории есть победа над
злой волей в
мире, над корнем
зла, а не механическое устроение счастья.
Ожидание мессианского исхода, страшного суда над
злом и торжества царства Божьего в
мире проходит через всю мировую историю.
Церковь освящает не христианское государство, а языческое государство, признает неизбежность начала власти и закона против анархии и распада в
мире природном и благословляет власть на служение добру, никогда не благословляя
злых деяний власти.
Неточные совпадения
«И как они все сильны и здоровы физически, — подумал Алексей Александрович, глядя на могучего с расчесанными душистыми бакенбардами камергера и на красную шею затянутого в мундире князя, мимо которых ему надо было пройти. — Справедливо сказано, что всё в
мире есть
зло», подумал он, косясь еще раз на икры камергера.
Он мог бы чувства обнаружить, // А не щетиниться, как зверь; // Он должен был обезоружить // Младое сердце. «Но теперь // Уж поздно; время улетело… // К тому ж — он мыслит — в это дело // Вмешался старый дуэлист; // Он
зол, он сплетник, он речист… // Конечно, быть должно презренье // Ценой его забавных слов, // Но шепот, хохотня глупцов…» // И вот общественное мненье! // Пружина чести, наш кумир! // И вот на чем вертится
мир!
— В нашей воле отойти ото
зла и творить благо. Среди хаотических мыслей Льва Толстого есть одна христиански правильная: отрекись от себя и от темных дел
мира сего! Возьми в руки плуг и, не озираясь, иди, работай на борозде, отведенной тебе судьбою. Наш хлебопашец, кормилец наш, покорно следует…
«Одиночество. Один во всем
мире. Затискан в какое-то идиотское логовище. Один в
мире образно и линейно оформленных ощущений моих, в
мире злой игры мысли моей. Леонид Андреев — прав: быть может, мысль — болезнь материи…»
— Он, как Толстой, ищет веры, а не истины. Свободно мыслить о истине можно лишь тогда, когда
мир опустошен: убери из него все — все вещи, явления и все твои желания, кроме одного: познать мысль в ее сущности. Они оба мыслят о человеке, о боге, добре и
зле, а это — лишь точки отправления на поиски вечной, все решающей истины…