Неточные совпадения
Вот почему в досократовской философии
было так много здорового реализма,
был хороший примитивизм, чувствовался запах
земли.
Скептицизм, рефлексия, вечная оглядка на себя да
будут признаны позорными и волею к новой органической эпохе да
будут вытеснены с лица
земли.
Язычество
было церковнее духовного христианства протестантизма, в нем
была мистическая
земля, мировая душа,
были мистерии, которых нет уже в протестантизме с его ложной духовностью.
Кантианство и
есть порождение ложной, болезненной духовности, в Канте действительно нет уже никакого язычества, так как нет матери-земли.
Для христианского сознания
земля и происходящее на ней имеет абсолютное и центральное значение; она не может
быть рассматриваема как один из многих миров, как одна из форм в числе бесконечно многих форм бытия.
Христос
был один, являлся всего раз на этой
земле, в этой истории человечества; спасающее приобщение к Христу совершается для каждого данного человека в этой его жизни.
На
земле, в земной истории человечества
есть абсолютное касание иного мира, и точка этого касания единична и неповторима в своей конкретности.
Язычество
было необходимой, элементарной ступенью в процессе мирового откровения; без этой ступени никогда мир не пришел бы к христианскому сознанию; в язычестве
была неумирающая правда, правда божественности мировой души, божественности матери-земли, которая должна войти в дальнейшее развитие религиозного сознания.
В язычестве
было ощущение первоначальной святости плоти и плотской жизни,
был здоровый религиозный материализм, реалистическое чувство
земли, но язычество
было бессильно перед тлением плоти всего мира, не могло так преобразить плоть, чтоб она стала вечной и совершенной, не могло вырвать из плоти грех и зло.
Языческие религии
были религиями женскими, религиями чрева матери-земли.
Если бы Христос явился как царь
земли, то этим история мира закончилась бы, никакой дальнейшей истории не могло бы
быть.
Средние века
были устремлены к небу, в религиозном своем сознании проклинали
землю, и
земля оставалась языческой, само царство небесное на
земле становилось язычески земным.
Безумна
была мысль, что можно найти на
земле заместителя Христа, что можно обожить человеческую природу превращением Церкви в государство, а не свободным принятием внутрь себя Христа.
Подлинная теократия
есть откровение богочеловечества на
земле, откровение Св.
Социализм верит, что старый мир разрушится, что над старым злом
будет произнесен окончательный суд, что настанет совершенное состояние на
земле, царство человеческой правды, что люди
будут как боги.
Хилиастическая надежда и
есть основа всякого упования на наступление царства Божьего на
земле, царства правды на этой
земле.
Религиозная миссия нашей эпохи не
есть уже отрицание истории, а новое ее утверждение, не
есть отрицание
земли, а новое ее утверждение, новое творчество.
И вся
земля, вся матерь-земля женственна, но женственность ее двойственна, как и всякая женственная природа,
Земля —
Ева и Мария.
Теургический, творческий процесс в жизни человечества и
есть путь к новому Космосу, к новой
земле и новому небу.
Дело правды Божьей на
земле, правды общественной должно
быть делом творческим, а не разрушительным.
Западная католическая культура с ее томлением и устремлением вверх имеет свою творческую миссию, но на почве восточноправославной мистики легче рождается сознание апокалипсическое, так как Церковь православная не претендовала
быть, подобно католической, уже осуществленным Градом Божьим на
земле.
Петроград встретил оттепелью, туманом, все на
земле было окутано мокрой кисеей, она затрудняла дыхание, гасила мысли, вызывала ощущение бессилия. Дома ждала неприятность: Агафья, сложив, как всегда, руки на груди, заявила, что уходит работать в госпиталь сиделкой.
— И! нет, какой характер! Не глупа, училась хорошо, читает много книг и приодеться любит. Поп-то не бедный: своя
земля есть. Михайло Иваныч, помещик, любит его, — у него там полная чаша! Хлеба, всякого добра — вволю; лошадей ему подарил, экипаж, даже деревьями из оранжерей комнаты у него убирает. Поп умный, из молодых — только уж очень по-светски ведет себя: привык там в помещичьем кругу. Даже французские книжки читает и покуривает — это уж и не пристало бы к рясе…
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел
было к вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого вы знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на
землях и у того и у другого.
Такая рожь богатая // В тот год у нас родилася, // Мы
землю не ленясь // Удобрили, ухолили, — // Трудненько
было пахарю, // Да весело жнее! // Снопами нагружала я // Телегу со стропилами // И
пела, молодцы. // (Телега нагружается // Всегда с веселой песнею, // А сани с горькой думою: // Телега хлеб домой везет, // А сани — на базар!) // Вдруг стоны я услышала: // Ползком ползет Савелий-дед, // Бледнешенек как смерть: // «Прости, прости, Матренушка! — // И повалился в ноженьки. — // Мой грех — недоглядел!..»
Не ветры веют буйные, // Не мать-земля колышется — // Шумит,
поет, ругается, // Качается, валяется, // Дерется и целуется // У праздника народ! // Крестьянам показалося, // Как вышли на пригорочек, // Что все село шатается, // Что даже церковь старую // С высокой колокольнею // Шатнуло раз-другой! — // Тут трезвому, что голому, // Неловко… Наши странники // Прошлись еще по площади // И к вечеру покинули // Бурливое село…
— Не знаю я, Матренушка. // Покамест тягу страшную // Поднять-то поднял он, // Да в
землю сам ушел по грудь // С натуги! По лицу его // Не слезы — кровь течет! // Не знаю, не придумаю, // Что
будет? Богу ведомо! // А про себя скажу: // Как выли вьюги зимние, // Как ныли кости старые, // Лежал я на печи; // Полеживал, подумывал: // Куда ты, сила, делася? // На что ты пригодилася? — // Под розгами, под палками // По мелочам ушла!
И то уж благо: с Домною // Делился им; младенцами // Давно в
земле истлели бы // Ее родные деточки, // Не
будь рука вахлацкая // Щедра, чем Бог послал.