Неточные совпадения
Хомяков хорошо говорит о своей властной уверенности, о своем дерзновении, о своем непомерном притязании: «этим правом, этой
силой, этой властью обязан я только счастью
быть сыном Церкви, а вовсе не какой-либо личной моей
силе.
Даже германский идеализм начала XIX века, идеализм Фихте, Гегеля и Шеллинга, при всей своей творческой мощи не в
силах был справиться с этими роковыми для всякой философии проблемами.
В
силах был справиться с проблемами лишь один Франц Баадер, но путь его
был особый, не тот, что у всей философии.
У величайшего из людей, у Апостола Павла,
были встречи и видения потрясающей
силы и реальности, он выразил их в догмате искупления.
Философия не может и не должна
быть богословской апологетикой, она открывает истину, но открыть ее в
силах лишь тогда, когда посвящена в тайны религиозной жизни, когда приобщена к пути истины.
И существуют слишком глубокие причины, в
силу которых философия неизбежно должна
будет искать питания в религии, возвратиться к своим истокам.
Быть может, тут избираются недостойные предметы веры,
быть может, тут совершается идолопоклонство, живой Бог подменяется ограниченными и относительными вещами, но само психологическое состояние веры не упраздняется, оно остается в
силе.
Наука ничего не знает о том едином разуме, который в
силах был бы отрицать чудесное.
Кант так далеко заходит в своем рационализме, что для него вся действительность, все живое бытие
есть продукт знания, мышления: мир созидается категориями субъекта, и ничто не в
силах из этих тисков освободиться, ничего не является само по себе, независимо от того, что навязывается субъектом.
Рационалистический разрыв до тех пор
будет в
силе, пока не вырван
будет корень греха.
Чудо
есть победа благодатных, сверхприродных
сил над теми природными
силами, которые обязательно действуют планомерно, а не отмена закономерности в порядке природы.
Закон не должен
быть персонифицирован, закон
есть лишь способ единообразного действия данных
сил.
Он опять
будет иметь место, когда данные
силы будут действовать в чистом виде.
В сложном взаимодействии
сил природы мы не наблюдаем действия закона в чистом виде, так как он всегда может
быть парализован законами иными.
Но сверхприродные благодатные
силы могут победить ту тяжесть мира, которая
есть область действия этого закона.
И весь мир, весь природный порядок
есть замкнутое помещение, в котором закономерно действуют данные в нем
силы.
Чудесное
есть победа над природой и над роковыми результатами действующих в ней
сил, но не отмена законов природы, не отрицание науки, открывающей законы природы.
Спаситель явился миру в образе раба, а не царя, и
был раздавлен
силами этого мира, и принял смерть по законам этого мира.
Поэтому дело спасения не
было делом насилия над человеком: человеку предоставлена свобода выбора, от него ждут подвига веры, подвига вольного отречения от разума этого мира и от смертоносных
сил этого мира во имя разума большого и
сил благодатных и спасающих.
Воскресение Христа
есть победа благодатных, животворящих
сил Божьих над смертоносными
силами природы, это отмена порядка природы благодатным порядком Божьего Царства.
Чудо воскресения не противоречит закономерности природы и даже предполагает эту закономерность; чудо воскресения
есть победа над смертоносным порядком природы, преодоление смерти не имманентными
силами природы, а трансцендентными божественными
силами.
Чистое естествознание
есть откровение естества, низших, элементарных
сил природы.
Необходимость, закономерность природных явлений не должна
быть персонифицирована, это лишь способ действия мировых
сил, лишь формулировка того направления, которое приняло взаимодействие субстанций.
Небытие же не имеет корней в бытии и не может
быть противополагаемо бытию как равное по
силе и достоинству.
Зло
есть бессилие и потому не может ограничить абсолютной
силы.
Для религиозного сознания ясно, что должна
быть создана космическая возможность спасения; человечество должно оплодотвориться божественной благодатью: в мире должен совершиться божественный акт искупления, победы над грехом, источником рабства, победы, по
силе своей равной размерам содеянного преступления.
Глубоким представляется учение Мейстера Эккерта [Эккерт
был мистиком огромной
силы, но он
был пантеист, превратил христианство в религию отвлеченной духовности и явился мистическим истоком протестантизма.] о Перво-Божестве (Gottheit), которое глубже и изначальнее Бога (Gott).
Начало зла и образ диавола не
есть самобытная
сила, конкурирующая с Богом, а — карикатура бытия, дух небытия.
Греческая религия безнадежна, в ней нет спасения; она
была апофеозом могущественных
сил природы и обожествлением слабых
сил человеческих.
Для греческого религиозного сознания мир
был бессмысленным круговоротом играющих
сил природы и не
было никакого разрешения этой игры, никакого исхода, никакой надежды для человеческого лица.
В религии Диониса, которую теперь сближают с христианством, не
было еще личности; дионисическая трагедия целиком совершается еще в стихии натурального рода; в ней все возрождается в стихийности и хаотичности природных
сил.
То, что
было не по
силам человеческим, не по
силам природным, оказалось по
силам Сына Человеческого и Сына Божьего.
Христос явился миру в образе Распятого,
был унижен и растерзан
силами этого мира.
Если бы Христос явился в
силе и славе, как Царь, то Он не
был бы Искупителем, то спасительная жертва не совершилась бы.
В конце мировой истории Христос явится как Царь, явит миру Свою
силу и славу,
будет властвовать над миром, миру обещано наступление Его тысячелетнего царства.
Средние века, которые
будут для нас вечным поучением и ко многим сторонам которых мы неустанно должны возвращаться, особенно поучительны сочетанием небесной мечты с земной
силой этого мира, лежавшего еще во зле.
Протестантизм в начале своем
был мистичен, [Германская мистика и
есть то, что
было великого и вечного в протестантизме.] но не имел в себе творческих религиозных
сил, нес с собой лишь отрицательную правду и в дальнейшем своем развитии перешел в рационализм.
Но этот же самый божественный человек, согласно учению гуманистического позитивизма, произошел из низкого состояния, вышел из недр неорганической материи; этот человек смертен, этот человек не обладает даже реальным единством личности и
есть лишь игра природных и социальных
сил.
Трагедия никогда не кончается благополучием: исход из трагедии всегда трансцендентен, всегда
есть предельный конец имманентного развития данных
сил, переход к иному.
Первое условие достигается нейтральным гуманистическим прогрессом, элементарным освобождением человечества; это общее поле, на котором работают и
силы божеские, и
силы дьявольские и на котором дано
будет окончательное сражение.
Второе условие
есть выявление путем исторического прогресса сверхчеловеческих
сил, встреча обетований Божьих с обетованиями дьявольскими.
Зло не
есть самобытное и абсолютное начало бытия, зло
есть творение, отпавшее от Бога и обоготворившее себя и свои
силы.
Россия в
силах будет отразить восточно-монгольскую опасность, если победит в себе татарщину, охранит себя от американской безличности и укрепит в себе мужественно-христианскую активность личности.
Великая правда этого соединения
была в том, что языческое государство признало благодатную
силу христианской церкви, христианская же церковь еще раньше признала словами апостола, что «начальствующий носит меч не напрасно», т. е. что власть имеет положительную миссию в мире (независимо от ее формы).
Преследования и принуждения в делах веры и совести невозможны и нецерковны не в
силу права свободы совести или формального принципа веротерпимости, что не важно и не относится к сущности религии, а в
силу долга свободы, обязанности нести бремя, в
силу того, что свобода
есть сущность христианства.
Языческое государство не может и не должно
быть упразднено и отвергнуто, его функция остается в
силе, пока грех и зло лежат на дне человеческой природы, но государство должно
быть разоблачено как язычески-ветхозаветное, а не христиански-новозаветное.
Нельзя теперь с достаточной
силой упирать на то, что сама Церковь, прежде всего сама Церковь — мистична, мистична насквозь, что жизнь церковная
есть жизнь мистическая.
Сведенборг не в
силах постигнуть тайну Троичности Божества, Троичность представляется ему трехбожием; он все говорит, что Христос
есть единственный Бог, что Бог — человек, что Троичность находится внутри Христа, как Его свойство.
То же роковое бесплодие грозит и мистике оккультической — этой моде, а может
быть и
силе, завтрашнего дня.
Даже старые гностики не в
силах были совладать с тайной свободы и вынуждены
были ее отвергнуть.