Неточные совпадения
В реакции против
церковного национализма Вл. Соловьев слишком склонялся к католичеству, но великая правда его основных стремлений и мотивов несомненна и
будет еще признана Россией.
То
были консервативные надежды, надежды искренних, идейных
церковных консерваторов, которых приводило в отчаяние разрушение
церковной жизни, господство над нею темных сил.
Тяжело
было смотреть верующему православному на рабскую зависимость
церковной политики от посторонних влияний, чуждых внутренней святыне церкви.
Но А. Д. Самарин столкнулся с темным, иррациональным началом в
церковной жизни, в точке скрепления церкви и государства, с влияниями, которые не могут
быть даже названы реакционными, так как для них нет никакого разумного имени.
Хлыстовство, как начало стихийной оргийности,
есть и в нашей
церковной жизни.
В мистической жажде хлыстов
есть своя правда, указывающая на неутоленность официальной
церковной религией.
Старые славянофильские идеалы
были прежде всего идеалами частной, семейной, бытовой жизни русского человека, которому не давали выйти в ширь исторического существования, который не созрел еще для такого существования [Я не касаюсь здесь
церковных идей Хомякова, которые очень глубоки и сохраняют свое непреходящее значение.].
Это миросозерцание
было номиналистическим в отношении ко всем историческим организмам: национальным, государственным,
церковным — и реалистическим лишь в отношении к социальному человеку и социальным классам.
Не может
быть сознание церкви, нации, класса, но может
быть церковное, национальное, классовое сознание людей, группирующихся в этого рода реальности.
Соборность
церковная не
есть какой-либо авторитет, хотя бы авторитет собора епископов и даже вселенских соборов, а
есть пребывание в общении и любви
церковного народа и Духа Святого.
Философия
церковная есть философия, приобщенная к жизни мировой души, обладающая мировым смыслом — Логосом, так как Церковь и есть душа мира, соединившаяся с Логосом.
Так они шептались, наклоняясь друг к другу, охваченные мрачной шутливостью пьяного безумия. А из столовой в это время доносились смягченные, заглушенные стенами и оттого гармонично-печальные звуки
церковного напева, похожего на отдаленное погребальное пение.
Целыми днями шагал он взад и вперед по отведенной комнате, не выпуская трубки изо рта и напевая кой-какие обрывки песен, причем
церковные напевы неожиданно сменялись разухабистыми, и наоборот. Когда в конторе находился налицо земский, то он заходил к нему и высчитывал доходы, получаемые Ариной Петровной.
Но, что бы ни приходило в голову его, одно чувствовалось неизменно: певучая радость и такой великий и благостный покой, какой бывает только на Троицу, после обедни, когда идешь среди цветущих яблонь, а вдалеке у притвора
церковного поют слепцы.
Воистину еврейки молодой // Мне дорого душевное спасенье. // Приди ко мне, прелестный ангел мой, // И мирное прими благословенье. // Спасти хочу земную красоту! // Любезных уст улыбкою довольный, // Царю небес и господу-Христу // Пою стихи на лире богомольной. // Смиренных струн, быть может, наконец // Ее пленят
церковные напевы, // И дух святой сойдет на сердце девы; // Властитель он и мыслей и сердец.
Неточные совпадения
У нищих единственным источником пропитания
было прошение милостыни на
церковных папертях; но так как древнее благочестие в Глупове на некоторое время прекратилось, то естественно, что источник этот значительно оскудел.
Но в семье она — и не для того только, чтобы показывать пример, а от всей души — строго исполняла все
церковные требования, и то, что дети около года не
были у причастия, очень беспокоило ее, и, с полным одобрением и сочувствием Матрены Филимоновны, она решила совершить это теперь, летом.
Для Левина, как для человека неверующего и вместе с тем уважающего верования других людей, присутствие и участие во всяких
церковных обрядах
было очень тяжело.
Левин помнил, как в то время, когда Николай
был в периоде набожности, постов, монахов, служб
церковных, когда он искал в религии помощи, узды на свою страстную натуру, никто не только не поддержал его, но все, и он сам, смеялись над ним. Его дразнили, звали его Ноем, монахом; а когда его прорвало, никто не помог ему, а все с ужасом и омерзением отвернулись.
Взмостился ли ты для большего прибытку под
церковный купол, а может
быть, и на крест потащился и, поскользнувшись, оттуда, с перекладины, шлепнулся оземь, и только какой-нибудь стоявший возле тебя дядя Михей, почесав рукою в затылке, примолвил: «Эх, Ваня, угораздило тебя!» — а сам, подвязавшись веревкой, полез на твое место.