Неточные совпадения
Русский народ не хочет
быть мужественным строителем, его
природа определяется как женственная, пассивная и покорная в делах государственных, он всегда ждет жениха, мужа, властелина.
Но мысль по
природе своей динамична, она
есть вечное движение духа, перед ней стоят вечно новые задачи, раскрываются вечно новые меры, она должна давать вечно творческие решения.
Мессия по мистической
природе своей — жертвен, и народ-Мессия может
быть лишь жертвенным народом.
Империализм по
природе своей выходит за пределы замкнутого национального существования, империалистическая воля
есть всегда воля к мировому существованию.
Такая правда
есть в
природе русского человека.
Социальный утопизм
есть вера в возможность окончательной и безостановочной рационализации общественности, независимо от того, рационализована ли вся
природа и установлен ли космический лад.
На более глубокую почву должна
быть поставлена та истина, что величайшие достижения человеческой общественности связаны с творческой властью человека над
природой, т. е. с творчески-активным обращением к космической жизни, как в познании, так и в действии.
Творческий труд над
природой, расширенный до космического размаха, должен
быть положен во главе угла.
Германская религия
есть чистейшее монофизитство, признание лишь одной и единой
природы — божественной, а не двух
природ — божественной и человеческой, как в христианской религии.
Но эта слабость и узость человеческого сознания, эта выброшенность человека на поверхность не может
быть опровержением той великой истины, что каждый человек — всемирный по своей
природе и что в нем и для него совершается вся история.
Есть жестокость во всяком государстве, оно имеет
природу «холодного чудовища».
Воля народа должна
быть воспитана в исключительном уважении к качествам индивидуальным, к бесконечной
природе человеческого духа.
Демократия
есть организованная и обнаружившаяся вовне потенция человеческой
природы народа, его достигнутая способность к самоуправлению, к властвованию.
Демократия не может
быть в принципе, в идее ограничена сословными и классовыми привилегиями, внешне-общественными аристократиями, но она должна
быть ограничена правами бесконечной духовной
природы человеческой личности и нации, ограничена истинным подбором качеств.
Но марксистская философия, которая
есть философия praxis, признает истину орудием борьбы революционного пролетариата, у которого истина иная, чем у классов буржуазных, даже когда речь идет об истинах наук о
природе.
Оценка
есть путь познания так называемых наук о духе, но эта оценка отражается на дух, а не на сферу объективации, которая существует не только в явлениях
природы, но и в явлениях психических и социальных.
Допущение существования двух
природ — божественной и человеческой, которые могут
быть соединены, но не тождественны и не слиянны,
есть истина, непонятная объективирующему разуму, сверхразумная, ибо разум сам по себе склонен или к монизму, или к дуализму.
Есть два понимания трансцендентного: или Бог, как трансцендирование моей ограниченности, или как таинственная, актуальная бесконечность, предполагающая отчужденность человеческой
природы, ее внебожественность.
Можно сказать, что существование Бога
есть хартия вольностей человека,
есть внутреннее его оправдание в борьбе с
природой и обществом за свободу.
Свобода не может
быть вкорнена в
природе, она вкорнена в Духе.
Только извне, из объекта человек
есть часть
природы, изнутри, из духа —
природа в нем.
В этом пятом периоде
будет еще большее овладение человеком силами
природы, реальное освобождение труда и трудящегося, подчинение техники духу.
Душа и тело человека формировались, когда человеческая жизнь
была еще в соответствии с ритмом
природы, когда для него еще существовал космический порядок.
Природа не
есть больше установленный Богом иерархический порядок, на который можно положиться.
Это
есть отчуждение человеческой
природы и разрушение человека.
Проблема, стоящая перед человеком, еще сложнее: с механизированной
природой не может
быть взаимообщения.
Древнее общение человека с жизнью
природы теперь возможно лишь через воззрения духовные, оно не может
быть просто органическим в старом смысле слова.
Человек может
быть рабом не только внешнего мира, но и самого себя, своей низшей
природы.
Если человек существо, целиком детерминированное
природой и обществом, то не может
быть никакой свободы.
Личность
есть граница власти
природы, власти государства, власти общества.
Это в сущности
есть отрицание свободы, которая всегда связана с существованием духовного начала, не детерминированного ни
природой, ни обществом.
Как уже
было сказано, революция двойственна по своей
природе и двойствен революционный миф.
Любившая раз тебя не может смотреть без некоторого презрения на прочих мужчин, не потому, чтоб ты был лучше их, о нет! но в твоей
природе есть что-то особенное, тебе одному свойственное, что-то гордое и таинственное; в твоем голосе, что бы ты ни говорил, есть власть непобедимая; никто не умеет так постоянно хотеть быть любимым; ни в ком зло не бывает так привлекательно; ничей взор не обещает столько блаженства; никто не умеет лучше пользоваться своими преимуществами и никто не может быть так истинно несчастлив, как ты, потому что никто столько не старается уверить себя в противном.
От
природы была она характера смешливого, веселого и миролюбивого, но от беспрерывных несчастий и неудач она до того яростно стала желать и требовать, чтобы все жили в мире и радости и не смели жить иначе, что самый легкий диссонанс в жизни, самая малейшая неудача стали приводить ее тотчас же чуть не в исступление, и она в один миг, после самых ярких надежд и фантазий, начинала клясть судьбу, рвать и метать все, что ни попадало под руку, и колотиться головой об стену.
Неточные совпадения
Стародум. Богату! А кто богат? Да ведаешь ли ты, что для прихотей одного человека всей Сибири мало! Друг мой! Все состоит в воображении. Последуй
природе, никогда не
будешь беден. Последуй людским мнениям, никогда богат не
будешь.
Но этого мало: самая
природа перестала
быть благосклонною к глуповцам.
Нельзя сказать, чтоб предводитель отличался особенными качествами ума и сердца; но у него
был желудок, в котором, как в могиле, исчезали всякие куски. Этот не весьма замысловатый дар
природы сделался для него источником живейших наслаждений. Каждый день с раннего утра он отправлялся в поход по городу и поднюхивал запахи, вылетавшие из обывательских кухонь. В короткое время обоняние его
было до такой степени изощрено, что он мог безошибочно угадать составные части самого сложного фарша.
Дома он через минуту уже решил дело по существу. Два одинаково великих подвига предстояли ему: разрушить город и устранить реку. Средства для исполнения первого подвига
были обдуманы уже заранее; средства для исполнения второго представлялись ему неясно и сбивчиво. Но так как не
было той силы в
природе, которая могла бы убедить прохвоста в неведении чего бы то ни
было, то в этом случае невежество являлось не только равносильным знанию, но даже в известном смысле
было прочнее его.
Напоминанием об опасном хождении, — говорит он, — жители города Глупова нимало потревожены не
были, ибо и до того, по самой своей
природе, великую к таковому хождению способность имели и повсеминутно в оном упражнялись.