— Бах! — стреляло высыхающее дерево, и, вздрогнув, о. Василий отрывал глаза от белых страниц. И тогда видел он и голые стены, и запушенные окна, и серый глаз ночи, и идиота, застывшего с ножницами в руках. Мелькало все, как видение — и снова перед опущенными глазами развертывался
непостижимый мир чудесного, мир любви, мир кроткой жалости и прекрасной жертвы.
Неточные совпадения
Весь
мир олицетворен: каждая река, каждый лес, каждый пригорок — являются вместилищем высших сил, и самые боги являются между людьми, принимают участие в их действиях, помогают им, противятся, смешиваются с ними, иногда сами поражаются их героями, полубогами, и над всем этим тяжко властвует
непостижимая, неотразимая, грозная сила судьбы…
Сие
непостижимое существо Божие, оно есть, как Он вне первоначального шара
мира (Вечности) есть и в Нем самом сокровен пребывает, есть совсем непознаваемо и неисследимо.
Господь Иисус есть Бог, Второе Лицо Пресвятой Троицы, в Нем «обитает вся полнота Божества телесно» [Кол. 2:9.]; как Бог, в абсолютности Своей Он совершенно трансцендентен
миру, премирен, но вместе с тем Он есть совершенный Человек, обладающий всей полнотой тварного, мирового бытия, воистину мирочеловек, — само относительное, причем божество и человечество, таинственным и для ума
непостижимым образом, соединены в Нем нераздельно и неслиянно [Это и делает понятной, насколько можно здесь говорить о понятности, всю чудовищную для разума, прямо смеющуюся над рассудочным мышлением парадоксию церковного песнопения: «Во гробе плотски, во аде же с душею, яко Бог, в рай же с разбойником и на престоле сущий со Отцем и Духом, вся исполняя неописанный» (Пасхальные часы).].
В этом онтологическая сущность сотворения
мира в Начале, причем само это отделение потенциальности от актуальности, связанное с творческим оплодотворением ничто, есть
непостижимая тайна Божественного всемогущества.
Под тем ничто, из которого Бог создал
мир, надо разуметь «несказанную и
непостижимую, неприступную для всех умов светлость божественной благости» (ineffabilem et incomprehensibilem divinae bonitatis inaccessibilem claritatem) [Ib., 19.].