Неточные совпадения
Теперь уже в результате мировой войны выиграть, реально победить
может лишь крайний Восток, Япония и Китай, раса, не истощившая
себя, да еще крайний Запад, Америка.
После ослабления и разложения Европы и России воцарится китаизм и американизм, две силы, которые
могут найти точки сближения между
собой.
В этой великой, поистине мировой брани Россия не
может не осознать
себя.
И истинным возрождением России
может быть лишь радикальное освобождение от всякого плена, от всякой подавленности и порабощенности внешнему, внеположному, инородному, т. е. раскрытие в
себе внутренней мужественности, внутреннего света, духа царственного и творящего.
Россия не
может определять
себя как Восток и противополагать
себя Западу.
Высококультурный человек, проживающий в центрах, должен и
может чувствовать
себя не менее народным человеком, чем мужик где-то в глубине России.
И лишь поскольку я выброшен на поверхность, я
могу чувствовать
себя оторванным от недр народной жизни.
Христианский народ
может сознать
себя народом богоносным, христианским, народом-Мессией среди народов,
может ощутить свое особое религиозное призвание для разрешения судеб мировой истории, нимало не отрицая этим другие христианские народы.
Великая мировая империя, в основе которой лежит сила, а не слабость господствующего национального ядра, не
может вести националистической политики, озлобляющей те народности, которые она объемлет, внушающей всем нелюбовь к
себе и жажду освобождения.
Но эта благородная миссия
может быть исполнена лишь в том случае, если Россия никогда не будет угнетать у
себя внутри, если она и внутренне будет освободительницей угнетенных народностей.
И Россия все еще не
может сознать
себя единой, творчески определить свои всемирно-исторические задачи.
Россия
может сознать
себя и свое призвание в мире лишь в свете проблемы Востока и Запада.
Душа России
может полюбить душу Польши, другого великого славянского народа, и от этого она будет еще более самой
собой.
Мировая война несет с
собой человечеству глубокий духовный кризис, который
может быть обсуждаем с разных сторон.
Лишь тот, кто господствует над самим
собой,
может господствовать и над миром.
Известное состояние духовной действительности, в котором пребывает человечество, неизбежно должно пользоваться материальными знаками, как орудиями, без которых не
может реализовать
себя духовная жизнь.
Просыпающаяся, подымающаяся и сознающая
себя личность всегда жестока в отношении к окружающей ее среде и господствующей в ней системе приспособления, она не
может не причинять боли.
Все самое маленькое
может ведь
себя чувствовать соучастником великого, великое сознавать своим и от этого делаться великим.
Слово само по
себе божественно, и божественный смысл слов
может быть выявлен лишь в атмосфере свободы, реализм слов в борьбе побеждает номинализм слов.
Властвовать
может лишь тот, кто властвует над
собой.
Я имею основание считать
себя экзистенциалистом, хотя в большей степени
мог бы назвать свою философию философией духа и еще более философией эсхатологической.
Человек есть низменное существо, но через свободу он
может создать
себя иным,
может создать лучший мир.
Допущение существования двух природ — божественной и человеческой, которые
могут быть соединены, но не тождественны и не слиянны, есть истина, непонятная объективирующему разуму, сверхразумная, ибо разум сам по
себе склонен или к монизму, или к дуализму.
Через духовное в
себе начало человек не подчинен природе и независим от нее, хотя природные силы
могут его убить.
Человек
может быть рабом не только внешнего мира, но и самого
себя, своей низшей природы.
Марксизм прав, когда он утверждает, что человек
может изменить мир и подчинить его
себе.
Никакая революция на коротком промежутке времени не
может формировать совершенно нового человека, хотя что-то новое с
собой несет.
Есть опасность, что новый человек
может оказаться выброшенным вовне, отчужденным от самого
себя, обращенным исключительно к материальной стороне жизни, к технической цивилизации.
Только потому, что человек отчужден от самого
себя и выброшен вовне,
может явиться претензия победить трагизм смерти, главный трагизм человеческого существования.
Социальная утопия всегда заключает в
себе ложь, и вместе с тем человек в своей исторической судьбе не
может обойтись без социальных утопий, они являются движущей силой.
Социальная утопия Маркса, не менее чем Фурье, заключает в
себе идею совершенного, гармонического состояния общества, т. е. веру в то, что таким
может быть царство Кесаря.
И Левина поразило то спокойное, унылое недоверие, с которым дети слушали эти слова матери. Они только были огорчены тем, что прекращена их занимательная игра, и не верили ни слову из того, что говорила мать. Они и не могли верить, потому что не
могли себе представить всего объема того, чем они пользуются, и потому не могли представить себе, что то, что они разрушают, есть то самое, чем они живут.
Неточные совпадения
Хлестаков (придвигаясь).Да ведь это вам кажется только, что близко; а вы вообразите
себе, что далеко. Как бы я был счастлив, сударыня, если б
мог прижать вас в свои объятия.
Городничий (бьет
себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не
мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Городничий. Да я так только заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не
могу сказать. Да и странно говорить: нет человека, который бы за
собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.
Хлестаков. Я, признаюсь, рад, что вы одного мнения со мною. Меня, конечно, назовут странным, но уж у меня такой характер. (Глядя в глаза ему, говорит про
себя.)А попрошу-ка я у этого почтмейстера взаймы! (Вслух.)Какой странный со мною случай: в дороге совершенно издержался. Не
можете ли вы мне дать триста рублей взаймы?
До сих пор не
могу прийти в
себя.