Хрустальный шар судьбы

Марина Серова, 2011

К частному детективу Татьяне Ивановой обращается Альбина Черкасова. Недавно убили невесту ее сына, студентку медицинского колледжа Марианну Новожилову. Она умерла от отравления ядом замедленного действия в квартире врача, под руководством которого проходила практику. Новожилова зашла к нему за капельницей и внезапно скончалась. Сыщица едет в колледж. Одна из студенток высказывает предположение, будто смерть девушки связана с ее сиротским прошлым. Известно, что перед смертью Марианна развернула активные поиски пропавшей подруги Вероники – бывшей воспитанницы того же детского дома…

Глава вторая

Утро началось с того, что я проснулась от громкого хлопка. Невольно резко выпрямившись на постели, я обнаружила, что поднялся сильный ветер, и от его порыва в комнате захлопнулось окно. Я слезла с постели и подошла к балкону. Деревья сильно гнулись из стороны в сторону, небо затянули фиолетовые тучи, а на термометре значилось плюс двадцать два градуса.

«Что ж, видимо, к нам пришел атлантический циклон, — подумала я. — Вовремя я успела отдохнуть и позагорать!»

Собственно, такая смена погоды мне лично даже на пользу: что ни говори, а в жару работается хуже. Пусть лучше будет прохладно и пасмурно, пусть даже пойдет дождь — для расследования это более приемлемые условия, нежели африканский зной.

Когда я пила кофе после завтрака, капли дождя уже стучали по карнизу. Но меня это не смущало, я готова была отправиться туда, куда потребуется. И все же прежде мне хотелось пообщаться с милицией и посмотреть материалы по факту смерти Марианны Новожиловой, чтобы поточнее определиться с дальнейшим пунктом расследования.

Вспомнив, как Сергей Николаевич говорил о том, что дело находится на контроле у начальника убойного отдела, я набрала рабочий номер подполковника Мельникова, своего старого друга, возглавлявшего данный отдел Кировского УВД.

Андрей Мельников получил подполковничьи погоны не так давно, примерно года полтора-два тому назад. Однако это дало ему повод заважничать, приобрести вальяжные повадки и командный голос. Правда, это в основном отражалось на его подчиненных, а не на мне. Со мною, знавшей Андрея со времен его сержантской юности, он старался вести себя по-прежнему. Если же Мельников изредка забывался, принимаясь при мне важно раздувать щеки и гордо вскидывать голову, я всегда возвращала его на землю, колко напоминая приятелю, сколько дел, по сути, я раскрыла за него.

Работать параллельно с Мельниковым мне приходилось часто, и практически всегда решающая версия оставалась за мной. Мельникову, который, по сути, был очень неплохим оперативником, на мой взгляд, добиваться блестящих результатов мешало его стремление следовать стандартными путями. Он не любил неожиданных версий, поскольку они могли оказаться опасными. Опасными в глазах его начальства, стараясь избежать гнева которого Мельников и клепал привычные и шаблонные версии. Правда, мне все же удавалось сбить его с этого неправедного пути своей неуемной жаждой докопаться до истины. Мельников кряхтел, чесал «репу», потом махал рукой и соглашался «попробовать». И уж потом, когда предложенный мною вариант оправдывался на все сто процентов, он признавал, что я была права, и даже благодарил меня.

Правда, по прошествии энного количества времени Андрей Александрович начинал забываться и говорил, что это изначально была именно его идея. Причем выдавал он эти реплики с такой искренностью, что я только рот раскрывала от изумления.

Но, к счастью, другом Мельников был хорошим, в помощи никогда мне не отказывал, а если и выпендривался порою, то в основном для вида, чтобы подчеркнуть собственную значимость. Поэтому и сейчас я не колеблясь обратилась к нему. И тон намеренно выбрала непринужденный.

— Здорово, Андрюха, — весело начала я, едва услышав в трубке баритон Мельникова.

— А, это ты, Иванова, — с каким-то разочарованием протянул подполковник.

— А ты на что рассчитывал? — насмешливо спросила я.

— Ни на что хорошее! — отрезал Андрей и вздохнул.

— Что за пессимистическое настроение? — удивилась я. — С каких пор ты стал мрачным мизантропом?

— Станешь тут, — буркнул Мельников. — У меня отпуск через неделю.

— Так это же хорошо. Чем ты недоволен?

— А ты в окно смотрела? Там ливень хлещет!

Струйки дождя за окном и впрямь встали водяной стеной.

— Ну и что? За неделю все сто раз может измениться!

— А может и не измениться! — упрямо стоял на своем подполковник. — Черт, ну почему мне так не везет? Главное, все сотрудники уже отгуляли, пока жара стояла, а я здесь мучился! Теперь, когда моя очередь подошла, — все наоборот! Даже Арсентьеву повезло, а он у нас главный неудачник!

— Да хватит тебе причитать, как старая бабка! К тому же ты наверняка не собирался в городе сидеть? А там, куда ты отправишься, климат совсем другой.

— Я, Иванова, в отличие от тебя, на госслужбе состою! У меня нет средств, чтобы по Египтам разъезжать! — раздраженно отозвался Мельников.

— Зависть, Андрюшенька, — плохое чувство, — попеняла я старому приятелю. — К тому же в Египте сейчас, прямо скажем, тоже не очень хорошо. Там невыносимая жара стоит. Туда лучше в октябре ехать. И не прибедняйся ты так, я же знаю, что ты вполне можешь себе позволить поездку за границу. В Египет уж, во всяком случае. И вообще, давай лучше к делу перейдем.

— Давай, — неохотно согласился Мельников, который в последнее время очень полюбил жаловаться на судьбу на пустом месте. — Что за дело-то?

— Марианна Новожилова, — коротко ответила я.

— А-а-а, — протянул Мельников. — А ты-то тут при чем?

— А меня наняла семья Черкасовых, — сказала я. — Знаешь таких?

— А то! — ухмыльнулся Мельников. — Значит, они тебя наняли? Вот же неугомонная семейка! Мало того, что нас тут всех на уши поставили, мне сорок раз звонили, так им еще и частного детектива подавай! А меня начальство и так каждый день за эту Марианну дрючит!

— Что, Черкасов лично тебе названивал сорок раз? — удивилась я.

— Он-то нет, а вот женушка его… Достала просто!

«Узнаю Альбину Юрьевну», — мысленно усмехнулась я и спросила:

— Материалы-то можно посмотреть? Заодно, может, и соображениями своими со мной поделишься? Раз уж мы снова делаем одно дело.

— Приезжай, приезжай! — сказал Мельников. — Тебе же ливень — не помеха!

— Я работаю добросовестно, Мельников, — напомнила я ему.

«А не пузо отращиваю», — добавила про себя, но вслух, конечно, я говорить этого не стала, дабы не портить и без того нерадужное настроение давнего приятеля. Мельников, который порою бывал обидчивым как ребенок, сейчас мог вообще надуться, как мышь на крупу, и просто отказаться общаться. А это мне совсем не было на руку. Поэтому я быстренько свернула беседу и пошла одеваться.

Облачившись в брюки и легкую ветровку и надев непромокаемые кроссовки, я двинулась на улицу. Дождь всего за несколько минут напрудил огромные пузыристые лужи и потоки ручьев. Перепрыгивая через них, я пробралась до своей машины. В РУВД я была минут через пятнадцать.

Мельников сидел в своем кабинете и цедил зеленый чай с жасмином.

— Хочешь? — предложил он. — Кофе закончился.

— Нет, спасибо, — отказалась я, усаживаясь напротив него.

— Зря. Моя жена вычитала, что зеленый чай прекрасно очищает почки и печень.

— У меня с этими органами все в порядке, — улыбнулась я. — Да и с остальными тоже.

— Это пока, — язвительно проговорил Мельников.

— С тобой невероятно приятно общаться! — восхитилась я. — Ты так потрясающе мил и любезен!

— Ладно, ладно, — махнул рукой Мельников, небрежно придвигая ко мне папку с «Делом номер такой-то». — Вот тебе материалы, вникай.

Первой страницей дела был протокол осмотра места происшествия — которое являлось квартирой некоего Анатолия Дмитриевича Лебедева. К протоколу присовокуплялись показания самого Лебедева и соседей, а также заключение судебно-медицинского эксперта о смерти Марианны Викторовны Новожиловой. Из него мне стало известно, что смерть девушки наступила в тринадцать часов тридцать две минуты девятнадцатого июня. Причиной смерти явилось отравление пропанололом, дозировка составляла около трех граммов. Далее шло описание этого препарата, испещренное специальными фармакологическими терминами, не очень мне понятными. Главное, что я для себя уяснила, это то, что для кончины здорового взрослого человека достаточно введения двух граммов этого вещества. Однако внятного описания действия этого препарата я так и не обнаружила. Прочла фамилию судмедэксперта и увидела, что она мне незнакома.

Прочитав результаты вскрытия, я убедилась, что ни алкоголя, ни наркосодержащих веществ в организме девушки не обнаружили. Она также не была беременной или больной.

— Ну что, Мельников, — подняла я глаза на подполковника, изучив материалы. — На самоубийство такое не спишешь, а?

— Похоже, нет, — досадливо засопел Мельников. — Разве что на несчастный случай?.. — с надеждой посмотрел он на меня.

— Не обольщайся, — разочаровала я его. — Сам понимаешь, что это убийство. Так что придется тебе расстараться, чтобы найти виновного и отвязаться от въедливой семейки Черкасовых.

— А ты думаешь, им настоящий преступник нужен? — хмыкнул Мельников. — Нет, Таня, им нужна удобная и правдоподобная версия. Чтобы они могли скормить ее своему сыночку, дабы дитятко успокоилось.

— То есть в унисон и твоим желаниям, — с улыбкой кивнула я.

— Напрасно иронизируешь, Иванова, — неодобрительно вздохнул Мельников. — Ты же знаешь, что я всегда за правду. Но я лицо подневольное, а начальство требует раскрывать дела в кратчайшие сроки. А эта Новожилова и так уже зависла!

— У тебя есть версии?

Мельников почесал в затылке.

— Скорее всего это кто-то из студентов, — высказал он предположение.

— Почему? — удивилась я.

— Ну, во-первых, они медики, хоть и будущие. В ядах должны разбираться, да и доступ у них к ним может быть. Вот и прикололись…

— Ничего себе приколы! — присвистнула я. — Однокурснице яд подсунуть!

— Ну, они же молодые совсем! Знаешь, какая сейчас молодежь, Таня, безбашенная! Может, решили просто пошутить, посмотреть, что получится. Или что похуже… Не поделили что-то с этой Новожиловой. Захотели ей отомстить. Я так понял, она девчонка резкая была. К тому же красивая, я фото видел. Может, ей завидовали.

— «Может, может!» — передразнила я его. — Ты словно на воде гадаешь. На чем-то твои предположения основываются? Ты говорил с этими одногруппниками? Что, у них с Марианной были конфликты?

— Таких уж крупных не было. Но вот некоторые студенты Новожилову откровенно недолюбливали. И это заметно.

— Да, очень уж сильно нужно человека недолюбливать, чтобы решиться на убийство, — заметила я. — Она реально кому-нибудь мешала?

— Да кому она могла помешать! — с досадой проговорил Андрей. — Я сам всю голову сломал: сирота детдомовская, живет в комнатушке в общаге! Кому могла быть выгодна ее смерть? Да никому! Вот и остается — выдвигать другие версии, нематериального характера. А если вообще все случайно получилось? Ну, напутали девчонки-студентки чего-то, подсунули ей в спешке не тот препарат, потом перепугались… Допустим, у нее голова болела?..

— Я все-таки не думаю, что у простых студентов имеются яды в полном и бесконтрольном их распоряжении, — недоверчиво покачала я головой. — К тому же ты полагаешь, что студенты их хранят вперемешку с лекарственными препаратами?

Мельников только вздохнул, и я поняла, что он и сам не знает, отработкой какой именно версии милиции следует заняться. Поскольку — Сергей Николаевич Черкасов был прав! — у Андрея и не было ни одной мало-мальски здравой версии.

— А вот некий Анатолий Лебедев, — напомнила я. — Главный свидетель по этому делу, как я понимаю. Если не сказать подозреваемый… Его действительно отпустили? Он же вполне может быть виновен.

— Не может, — угрюмо ответил Мельников. — Алиби у него. Яд-то длительного действия, Таня, понимаешь? А Новожилова пробыла у Лебедева всего несколько минут. Мы проверяли: в час дня у нее закончились занятия, после чего она и зашла к приятелю. И к этому моменту яд в ее организме находился уже несколько часов. Так что Лебедев не при делах. А до этого она была только в училище. Я потому и думаю на этих медиков недоделанных!

— Дай-ка мне адрес Лебедева, — попросила я. — А то у меня только приблизительное описание.

— Ищи, он там есть, — Мельников кивнул на папку с «Делом». — Но вряд ли он что-то важное тебе скажет, мы его уже отработали.

— Ее комнату тщательно осматривали?

— Более чем.

— Никакого дневника, личных записей не нашли?

— Нет, — с нажимом выдохнул Мельников.

— А компьютер? Может быть, какие-то файлы?

— Не было у нее никакого компьютера! — поморщился Мельников. — Там и осматривать-то нечего: кровать, шкаф с тряпками-шляпками, учебники, тетради.

— А в тетрадях смотрели? — не отставала я. — Может, там какие-то записи есть?

— Нет там никаких записей, Иванова! — не выдержал подполковник. — Все просмотрели! Думаешь, что все менты тупые, одна ты умная?

— Ничего такого я не думаю, — примирительно сказала я.

— Значит, успокойся! Раз я говорю, что наши ребята все осмотрели, значит, так и есть.

— А детский дом? — спросила я.

— Что «детский дом»? — не понял Мельников.

— В детский дом вы ездили?

— Зачем? — удивился подполковник. — Она там уже год как не бывала! Да и потом, убили-то ее здесь! Никого в училище из выпускников этого детского дома нет, я проверял.

— Она продала в Пензе квартиру, ты знаешь об этом?

— Да, знаю.

— Ты не думал, где деньги от этой продажи? Их не нашли при осмотре ее комнаты?

— Нет, не нашли. Да я этим особо не заморачиваюсь! Может быть, она их давно потратить успела! Прошло-то уже больше года! А она молодая девка, красивая была, одеваться любила… Опять же, одна в большом городе. Кафе-рестораны, такси-клубы — вот денежки потихоньку и утекли. Это с непривычки кажется, что их много, а как тратить начнешь — вот и нет их! Я по себе знаю.

— Ты что, тоже квартиру продал? — усмехнулась я.

Взгляд Мельникова ясно свидетельствовал о том, что избранный мною ироничный стиль общения он сегодня совершенно не одобряет.

— Хорошо, возможно, ты и прав, — задумчиво сказала я, отставив шутки в сторону. — Ладно, мне пора. Спасибо. Что ж, поможем друг другу, если что-то выясним. У тебя сейчас что в планах?

Мельников смерил меня таким мрачным взглядом, что я поняла риторичность своего вопроса.

— Что ж, гуд бай, — я поспешила попрощаться с зашедшим в тупик подполковником.

Выйдя из РУВД и попав под мощные струи лившего с крыши здания дождя, я быстро запрыгнула в машину и включила дворники. Погревшись несколько минут в салоне, я решила поехать в училище: было еще слишком рано для визита в общежитие. Студенты должны быть на занятиях, а Лебедев, наверное, на работе.

* * *

Старенькое темно-красное здание областного медицинского училища, именуемое с недавних пор колледжем, располагалось у берега Волги. Реку не было видно из его окон. Мне пришлось проехать мимо, сделав затем поворот к училищу. Над Волгой нависли тучи, опустился туман, река казалась вытекшим из огромного тюбика слоем густого клея.

Я остановила машину поближе к входу и, накинув капюшон ветровки, подбежала к тяжелой входной двери. Пройдя внутрь, я ощутила резкий запах медикаментов, кажется, впитавшийся за долгие годы существования учебного заведения в его стены.

Несмотря на современное название, по сути колледж оставался все тем же медицинским училищем, что и несколько лет тому назад. Мне доводилось бывать здесь неоднократно в процессе многочисленных расследований. Да, в помещении сделали хороший ремонт, поставили пластиковые окна, но все же здание оставалось тем же строением в духе уже позапрошлого столетия.

Сидевший на вахте охранник не задал мне никаких вопросов, не потребовал пропуска и вообще проявил поразительное равнодушие. Но это и к лучшему. Я не стала привлекать к себе внимания, просто подошла к расписанию занятий, висевшему на доске, на стене. Здесь я обнаружила, что у студентов уже началась летняя сессия и в училище проходят в основном консультации и подготовка к экзаменам и зачетам.

Номер группы, в которой училась Марианна Новожилова, я заранее выяснила у Виталика Черкасова и теперь искала его глазами в расписании. Вскоре я уже знала, что группа номер два первого курса занимается на втором этаже, в двадцать четвертой аудитории. А проводит консультацию некая Черновец Наталья Максимовна. И именно с ней я решила побеседовать в числе первых опрашиваемых.

Поднявшись по широкой лестнице с витыми чугунными перилами, я остановилась в коридоре и присела на подоконник, приготовившись к ожиданию. Это не заняло много времени: буквально минут через десять дверь аудитории открылась и, переговариваясь на ходу, в коридор повалили студенты. Точнее, студентки, я отметила явное преобладание представительниц слабого пола. Они были одеты в форменную одежду, но не одинаковую. На ком-то были ярко-зеленые брючные костюмчики, на ком-то голубые, некоторые были в привычных белых халатиках, но в основном коротеньких, без воротника и рукавов.

Я заглянула в аудиторию. Полноватая шатенка лет сорока пяти, с округлыми запястьями сильных рук, собирала книги в объемную сумку. Я постучала и, увидев ее удивленный взгляд, прошла в класс.

— Здравствуйте, я к вам по поводу Марианны Новожиловой, — начала я с улыбкой, не распространяясь о своем статусе. — Скажите, вы преподаете в группе, где она училась?

— Да, я их куратор, — ответила женщина.

— Наверняка с вами уже беседовали, — продолжая улыбаться, проговорила я. — Но мне бы хотелось кое-что уточнить, составить собственное представление. Я также занимаюсь расследованием смерти Марианны.

Я не боялась, что студенты разойдутся и я не сумею с ними поговорить: из того же расписания следовало, что после консультации перед экзаменом у них состоится практическое занятие на первом этаже. Так что я вполне все успевала.

— Ах, да-да, — женщина погрустнела, уголки губ ее опустились, и она понимающе закивала. — Присаживайтесь, — она показала мне на стул за первой партой. Я села на предложенное место, а она опустилась на свой преподавательский стул.

— Наталья Максимовна, — начала я, намеренно обращаясь к преподавательнице по имени-отчеству, дабы продемонстрировать свою осведомленность и завоевать ее доверие. — Давайте начнем с самого простого. Что вы можете сказать о Марианне?

Наталья Максимовна призадумалась.

— Хорошая студентка, настырная. Хотя она проучилась только один год, можно с уверенностью сказать, что у нее все получилось бы в медицине. Понимаете, многие отсеиваются именно после первого курса. Это люди, попавшие в медицину случайно. И, слава богу, у них хватает ума это понять и сменить место учебы.

— К сожалению, как показывает практика, не у всех, — со вздохом отметила я.

— Не у всех, — строго согласилась Наталья Максимовна. — Но ведь это не только к сфере медицины относится. Просто в других областях непрофессионализм не так явно бросается в глаза.

— Ладно, оставим это, — махнула я рукой. — Значит, Марианна не была в медицине случайным человеком?

— Нет. Конечно, особого дара я у нее не отмечала, но, во-первых, об этом и говорить пока рановато, во-вторых, не всем же быть гениями. Нужны нормальные, добротные специалисты. Главное — она ничего не боялась. Ни крови, ни гноя, ни инструментов. Знаете, некоторые от вида скальпеля в обморок падают, — усмехнулась Черновец. — А ее я даже в операционную хотела определить — для практических занятий. А операционная медсестра — это особая статья. Это вам не уколы ставить! Правда, потом все же я отправила ее на «Скорую». В операционную первокурснице все-таки рановато идти. Но думаю, что она после училища пошла бы в институт и стала врачом.

— Хирургом? — предположила я.

— Может быть, и хирургом. Но теперь, увы, этого никогда не будет.

И женщина тяжело вздохнула.

— Наталья Максимовна, опишите, пожалуйста, Марианну как человека. Какой она была, с кем дружила?

— В группе у нее не было близких подруг, — покачала головой преподавательница. — Она не очень-то сходилась с девочками.

— Почему? Из-за того, что была приезжей?

— Не думаю, что дело в этом. У нас много приезжих девушек. Дело в ее строптивости. И еще — она была воинственной. Держалась с превосходством.

— Претендовала на лидерство?

— Нет, скорее на независимость. Ей не нужны были подчиненные, она была сама по себе. А это тоже многим не нравилось.

— У нее бывали конфликты с одногруппниками?

— Крупных не было.

— Я слышала, что у нее возникла ссора с Катей Переверзевой, — и я воспроизвела рассказ Виталика.

Черновец поморщилась:

— Да, неприятная история. Кажется, они подрались. Катя что-то обидное сказала Марианне, насчет ее происхождения… Вы же, наверное, знаете, что она была сиротой, воспитывалась в детском доме?

Я молча кивнула.

— Ну так вот, а Катя как-то проехалась насчет ее родителей. Марианна схватила сумку с инструментами и запустила в нее. Это произошло не в стенах училища, на улице, при этом не присутствовал никто из преподавателей, потому все и обошлось малой кровью. Девчонок вызывали в деканат, беседовали с ними, но обе стояли на своем: никакой драки не было, это все неудачная шутка. Ну, в конце концов, их оставили в покое.

— Простите, Наталья Максимовна, а откуда же это стало известно?

Черновец нахмурилась, но промолчала.

— Наталья Максимовна? — повторила я, настойчиво пытаясь заглянуть куратору в глаза. — Я жду. Ведь речь идет об убийстве вашей студентки…

— Я не думаю, что этот инцидент имеет какое-то отношение к ее смерти, — медленно произнесла Наталья Максимовна и повернулась ко мне. — Ну, хорошо, я вам скажу. Об этом нам сообщила одна из студенток.

— Фамилия, — коротко потребовала я, достав блокнот.

— Лена Зубанова, — сухо ответила преподаватель.

— А ей это зачем?

— Для порядка, — совсем отвернувшись от меня, сказала Наталья Максимовна.

— Местная стукачка? — усмехнулась я. — Что, и такое явление процветает в вашем училище?

— Ой, как вы неудачно выразились, — Наталья Максимовна скривилась. — Ничего подобного! Просто Лена — староста группы, она за все отвечает! Потом с нее же и спросят! А многие этого не понимают.

— Ясно, — кивнула я. — И когда же точно произошел этот эпизод?

— Весной. Кажется, в апреле — тепло уже было, девчонки в перерывах во двор выходили. Но вы зря на этом акцентируете внимание. Наши студенты непричастны к смерти Марианны, я в этом уверена.

— Ее отравили лекарственным препаратом, — подняв палец, заметила я. — Не забывайте, что у вас — медицинский колледж!

— Неужели вы думаете, что у нас студенты имеют свободный доступ ко всем лекарствам?! — изумилась Наталья Максимовна. — Они же не врачи, даже не медсестры, а всего лишь студенты!

— Но у них же бывают какие-то практические занятия, — предположила я.

— Занятия! — усмехнулась преподаватель. — Да они пока еще только бинтовать правильно учатся!

— А я выяснила, что они уже должны были учиться ставить системы, — заметила я.

— И вы думаете, им для этого выдают яды? — саркастически спросила Черновец. — Занятия проходят под строгим контролем преподавателя! Все препараты абсолютно безобидны. На руки студентам не выдают ничего! Все яды у нас хранятся в специальном сейфе, под ключом, и он имеется только у руководителя группы. В противном случае они бы все уже от несчастной любви потравились, возраст-то, сами понимаете, какой!

— То есть у вас нет никаких версий — почему Марианна погибла?

— Абсолютно никаких, — покачала головой Наталья Максимовна. — Сама удивляюсь! У нее не было большого количества знакомых. Знаю лишь, что она встречалась с каким-то парнем, вроде бы он из обеспеченной семьи. Может быть, это его работа?

«Теоретически, все возможно, — подумала я про себя. — Но вообще-то непохоже».

— Да! — неожиданно оживилась Черновец. — Вы знаете, а ведь Марианной интересовался какой-то мужчина! Может быть, это он причастен к ее смерти? Или он что-то знает?

— Что за мужчина? — настала очередь оживиться уже и мне.

— Молодой, лет двадцати пяти, в темных очках… — принялась перечислять его приметы Наталья Максимовна. — Честно говоря, я его не очень хорошо запомнила, потому что тогда торопилась, а он сидел в машине…

— В машине? Что за машина? — торопливо спросила я, доставая блокнот.

— По-моему, «Рено». Такого темно-красного, насыщенного цвета, заметная машина.

— Этот мужчина был за рулем?

— Да, он сидел на водительском сиденье, — Наталья Максимовна наморщила лоб. — А я проходила к корпусу. Как раз дождь шел, я торопилась. Он не стал из машины выходить, только высунулся из окна. Я еще удивилась: дождь идет, а на нем темные очки.

— И что он сказал?

— Начал расспрашивать меня о Марианне, о том, как она училась… Но я ничего не стала ему говорить — с какой стати?

— Он как-нибудь представился вам?

— Нет, просто сказал, что он ее знакомый.

— Странно, — протянула я.

— Вот и мне теперь это кажется весьма странным! — подхватила Наталья Максимовна.

— Когда это было?

— Примерно неделю тому назад или чуть больше. В общем, сразу после смерти Марианны.

— И больше вы его не видели? Или его машину?

— Машину точно не видела, — покачала она головой. — А вот его самого… Я же говорю, что плохо его запомнила — торопилась, да еще очки эти… Но вроде бы не видела.

— Вы узнали бы его при встрече?

— Не знаю, — честно призналась Черновец. — Может, и нет. Да я с ним и говорила-то меньше минуты.

— Номер машины вы, конечно, не запомнили?

— Конечно. Я и запоминать не стала. Даже не подумала тогда, что это важно.

— Как зовут девушку, с которой Марианна жила в комнате общежития? — перевела я разговор на другую тему.

— Так же, как и меня — Наталья. Фамилия — Крохалева, — ответила преподавательница, и я записала фамилию девушки в блокнот.

— Кто еще из ваших студентов живет в общежитии?

— Многие живут, — пожала она полными плечами.

— А Лена Зубанова и Катя Переверзева?

— Катя — местная, а Лена действительно живет в общежитии, — сообщила Черновец.

— Наталья Максимовна, припомните, как Марианна вела себя в день своей гибели? Может быть, вам что-то показалось странным в ее поведении? Или, например, что-то ее тревожило? — этот вопрос был очень важен для меня.

— Я понимаю, о чем вы говорите, — кивнула Наталья Максимовна. — Но здесь я вам ничем не помогу: в тот день меня не было в училище. Студенты занимались у другого преподавателя.

— Вот как… — разочарованно протянула я. — И какие занятия у них шли в тот день?

— У них были консультации перед сессией. Сейчас я уточню…

Она достала из ящика стола тетрадь большого формата и принялась перелистывать ее.

— Вот, — наконец сказала она. — Консультации по анатомии и физиологии. Но, увы, побеседовать с педагогом вы не сможете: Ольга Васильевна четыре дня назад ушла в отпуск. Сразу после того, как ребята сдали экзамен.

— Я хотела бы побеседовать с вашими студентами, — сказала я куратору.

Это сообщение не вызвало особого восторга у преподавательницы, но и возражать она не стала.

— Что ж, — посмотрев на наручные часы, ответила она. — У них через полчаса заканчивается очередное занятие, можете подождать. Но только в коридоре, уж извините. Мне пора, я и так задержалась.

Я поблагодарила Наталью Максимовну за беседу и, выйдя из класса, спустилась на первый этаж. Времени было достаточно, и я прошла в буфет. На небольшом листочке меню, прикрепленном к стене скотчем, значились блюда: стандартный набор для подобного заведения. Первое, два вторых — на выбор, булочки-пончики-ватрушки…

Взяв чашку кофе и пирожное, я присела за столик в углу. В столовой было пусто. За стойкой хлопотала пожилая буфетчица, она же, видимо, — по совместительству — и посудомойка. Я лениво помешивала ложечкой сахар в кофе и жалела, что не прихватила с собой какой-нибудь журнальчик, дабы скоротать время.

Вскоре место за соседним столиком занял какой-то парень — довольно-таки высокий, спортивного телосложения.

«Наверное, будущий хирург», — подумала я про себя.

Все хирурги-мужчины представлялись мне такими широкоплечими богатырями под два метра ростом. Этот, правда, до двух метров явно не дотягивал, да и крепкости ему недоставало, но у него еще было время кое-что наверстать.

Парень откусил кусочек от пирожка и принялся неторопливо прихлебывать чай. Я к этому моменту уже покончила со своей нехитрой снедью и решила пока что позвонить Виталику Черкасову, чтобы поинтересоваться, во сколько начинаются занятия в «Волга-спорте» — вчера я как-то не удосужилась прояснить этот момент.

Разговаривать в столовой и привлекать чье-либо внимание мне не хотелось, и я вышла во двор. Дождь уже прекратился, воздух наполнился прохладой, и я потихоньку двинулась по территории училища к воротам. Достала телефон, набрала номер, и тут… Меня словно током ударило! У ворот училища стоял темно-красный «Рено»! Я быстро взглянула на водительское сиденье: пустое. И вообще в машине никого не было.

Круто развернувшись, я бросилась обратно в училище. В вестибюле никого не было, только охранник невозмутимо занимал свое место да в конце коридора слышались приглушенные удаляющиеся шаги.

— Здесь проходил кто-нибудь? — на бегу крикнула я охраннику.

Тот лишь недоуменно пожал плечами. Я вихрем пронеслась через коридор, выскочила на лестницу, ведущую ко второму выходу, быстро спустилась по ней и оказалась на заднем дворе. Пусто! Я метнулась назад, проделав тот же путь в обратной последовательности. Никого.

Снова во двор, на улицу — машины не было! Я огляделась по сторонам, но ничего, похожего на красный «Рено», в поле зрения не обнаружила…

Глубоко вздохнув, я, теперь уже гораздо медленнее, побрела обратно в училище.

— Скажите, мимо вас несколько минут назад никто не проходил? — вновь обратилась я к охраннику.

— Только студент какой-то, — пожал он плечами, глядя на меня с некоторым подозрением. — А вы вообще-то кто?

— Я к Наталье Максимовне, — не стала я вдаваться в подробности.

Пройдя в столовую, я обнаружила лишь буфетчицу, мывшую огромную алюминиевую кастрюлю и что-то монотонно напевающую себе под нос. Столик, соседний с моим, пустовал.

— Простите, пожалуйста, — я подошла к буфетчице, и та неохотно оторвалась от своего занятия, подняв на меня глаза. — Парень, который только что здесь обедал, это ваш студент?

— Понятия не имею, — развела женщина мокрыми руками. — Хотя вроде бы нет… Во всяком случае, я раньше его не видела.

— Спасибо, — кивнула я и вышла из столовой.

Отыскать Наталью Максимовну у меня не получилось: видимо, она уже покинула пределы училища. Но что это все могло означать? Человек в красном «Рено» следил за ней? Или все же за мной? Или он вообще оказался здесь по своим делам, и я лишь случайно натолкнулась на его машину? В сущности, Наталья Максимовна не могла бы мне ответить на эти вопросы: она сразу предупредила, что вряд ли сможет узнать человека, расспрашивавшего ее о Марианне Новожиловой. И самое главное, что я, торопыга, впопыхах не обратила внимания на номер, украшавший блестящий «Рено»!

«Одним словом, Татьяна Александровна, вы малость лопухнулись, — со вздохом призналась я самой себе. — И теперь вам придется исправлять эту ошибку!»

Исправить собственную оплошность я была вполне готова, вот только не знала покуда, как это сделать…

Посмотрев на часы, я увидела, что полчаса, остававшиеся до окончания занятий, истекли. И теперь можно хотя бы побеседовать со студентами. Вдруг этот владелец «Рено» подходил к кому-то из них, и сейчас прояснится хотя бы что-нибудь?

Теша себя этой надеждой, я отправилась беседовать с однокашниками Марианны.

* * *

Занятие закончилось, студенты шумной толпой выходили из кабинета. Я остановилась чуть поодаль и громко произнесла:

— Уважаемые студенты! Минуточку внимания! Я веду расследование гибели вашей одногруппницы, Марианны Новожиловой. Наталья Максимовна заверила, что вы готовы оказать мне содействие в раскрытии этого преступления. Поэтому убедительная просьба — задержаться для короткой беседы.

Студенты растерянно остановились, молча оглядывая меня. Некоторые начали перешептываться. Затем все взгляды обратились к высокой, широкой в кости девушке с темно-русыми волосами, заплетенными в косу, уложенную «корзиночкой». Девушка была в форменном брючном зеленом костюме. Крупные черты ее лица казались несколько надменными.

— Ну… хорошо, — кивнула та, принимая какой-то неестественно-представительный вид. — Меня зовут Елена, я староста группы.

— Елена Зубанова? — уточнила я, доставая блокнот и также напуская на себя серьезный вид.

Конец ознакомительного фрагмента.