Величие народа, его вклад в
историю человечества, определяется не могуществом государства, не развитием экономики, а духовной культурой.
Неточные совпадения
Бьет тот час мировой
истории, когда славянская раса во главе с Россией призывается к определяющей роли в жизни
человечества.
Национальность есть индивидуальное бытие, вне которого невозможно существование
человечества, она заложена в самих глубинах жизни, и национальность есть ценность, творимая в
истории, динамическое задание.
В
истории нового
человечества происходит двойственный процесс — процесс универсализации и процесс индивидуализации, объединения в большие тела и дифференциации на малые тела.
Империалистическая воля пролила много крови в человеческой
истории, но за ней скрыта была идея мирового единства
человечества, преодолевающего всякую национальную обособленность, всякий провинциализм.
И очень наивна та философия
истории, которая верит, что можно предотвратить движение по этому пути мировой империалистической борьбы, которая хочет видеть в нем не трагическую судьбу всего
человечества, а лишь злую волю тех или иных классов, тех или иных правительств.
И задача в том, чтобы конец Европы и перелом
истории были пережиты
человечеством в духовном углублении и с религиозным светом.
Христианское
человечество творит
историю.
Мы признаем, что образование великой Римской империи имело огромное значение для объединения
человечества, для единства всемирной
истории.
Он слушал и химию, и философию прав, и профессорские углубления во все тонкости политических наук, и всеобщую
историю человечества в таком огромном виде, что профессор в три года успел только прочесть введение да развитие общин каких-то немецких городов; но все это оставалось в голове его какими-то безобразными клочками.
— Возможно, что все это красиво, но это — не истина. Неоспоримая истина никаких украшений не требует, она — проста: вся
история человечества есть история борьбы классов.
И этот ум остается без пользы для общества, оно отвергает его, оно подавляет его, оно задушает его, а
история человечества пошла бы в десять раз быстрее, если бы этот ум не был опровергаем и убиваем, а действовал бы.
Огарев еще прежде меня окунулся в мистические волны. В 1833 он начинал писать текст для Гебелевой [Г е б е л ь — известный композитор того времени. (Прим. А. И. Герцена.)] оратории «Потерянный рай». «В идее потерянного рая, — писал мне Огарев, — заключается вся
история человечества!» Стало быть, в то время и он отыскиваемый рай идеала принимал за утраченный.
Неточные совпадения
— Что же ему нужно, по-вашему? Послушать вас, так мы находимся вне
человечества, вне его законов. Помилуйте — логика
истории требует…
—
История жизни великих людей мира сего — вот подлинная
история, которую необходимо знать всем, кто не хочет обольщаться иллюзиями, мечтами о возможности счастья всего
человечества. Знаем ли мы среди величайших людей земли хоть одного, который был бы счастлив? Нет, не знаем… Я утверждаю: не знаем и не можем знать, потому что даже при наших очень скромных представлениях о счастье — оно не было испытано никем из великих.
В каждой веревке, в каждом крючке, гвозде, дощечке читаешь
историю, каким путем истязаний приобрело
человечество право плавать по морю при благоприятном ветре.
И когда совсем готовый, населенный и просвещенный край, некогда темный, неизвестный, предстанет перед изумленным
человечеством, требуя себе имени и прав, пусть тогда допрашивается
история о тех, кто воздвиг это здание, и так же не допытается, как не допыталась, кто поставил пирамиды в пустыне.
Если бы возможно было помыслить, лишь для пробы и для примера, что три эти вопроса страшного духа бесследно утрачены в книгах и что их надо восстановить, вновь придумать и сочинить, чтоб внести опять в книги, и для этого собрать всех мудрецов земных — правителей, первосвященников, ученых, философов, поэтов — и задать им задачу: придумайте, сочините три вопроса, но такие, которые мало того, что соответствовали бы размеру события, но и выражали бы сверх того, в трех словах, в трех только фразах человеческих, всю будущую
историю мира и
человечества, — то думаешь ли ты, что вся премудрость земли, вместе соединившаяся, могла бы придумать хоть что-нибудь подобное по силе и по глубине тем трем вопросам, которые действительно были предложены тебе тогда могучим и умным духом в пустыне?