Неточные совпадения
То, что совершалось
в недрах
русского духа, перестанет уже быть провинциальным, отдельным и замкнутым,
станет мировым и общечеловеческим, не восточным только, но и западным.
Но антиномия
русского бытия должна быть перенесена внутрь
русской души, которая
станет мужественно-жертвенной,
в себе самой изживающей таинственную свою судьбу.
И если отрадно иметь писателя, столь до конца
русского, и поучительно видеть
в нем обнаружение
русской стихии, то и страшно
становится за Россию, жутко
становится за судьбу России.
В розановской стихии есть вечная опасность, вечный соблазн
русского народа, источник его бессилия
стать народом мужественным, свободным, созревшим для самостоятельной жизни
в мире.
Некоторые славянофильствующие и
в наши горестные дни думают, что если мы,
русские,
станем активными
в отношении к государству и культуре, овладевающими и упорядочивающими, если начнем из глубины своего духа создавать новую, свободную общественность и необходимые нам материальные орудия, если вступим на путь технического развития, то во всем будем подобными немцам и потеряем нашу самобытность.
Русский народ вступает
в новый исторический период, когда он должен
стать господином своих земель и творцом своей судьбы.
В России машина может сыграть совсем иную роль, может
стать орудием
русского духа.
Быть может, потому
русские стали такими, что
в истории своей они слишком много страдали от насиловавшей их, над ними стоящей силы.
Сартр
в своих
статьях о литературе иногда говорит то, что
в России
в 60-е годы говорили
русские критики Чернышевский, Добролюбов, Писарев, но выражает это
в более утонченной форме.
Его «Бедный певец», «Певец
в стане русских воинов», «Освальд, или Три песни» Жуковского и «Приди, о путник молодой» из «Руслана и Людмилы», «Черная шаль» Пушкина и многие другие пиесы — чрезвычайно нравились всем, а меня приводили в восхищение.
В это время ходила по Петербургу пародия известного стихотворения Жуковского «Певец
в стане русских воинов», написанная на Шишкова и на всю вообще «Беседу русского слова». Один раз племянник Александра Семеныча, Саша Шишков, быв со мной в кабинете у дяди, сказал мне на ухо: «Если б дядя знал, что у меня в кармане!» — «Что же у тебя такое?» — спросил я. — «Пародия на дядю, и на всю Беседу, написанная Батюшковым».
Неточные совпадения
— А мы живем и ничего не знаем, — сказал раз Вронский пришедшему к ним поутру Голенищеву. — Ты видел картину Михайлова? — сказал он, подавая ему только что полученную утром
русскую газету и указывая на
статью о
русском художнике, жившем
в том же городе и окончившем картину, о которой давно ходили слухи и которая вперед была куплена.
В статье были укоры правительству и Академии за то, что замечательный художник был лишен всякого поощрения и помощи.
В чем состояла особенность его учения, Левин не понял, потому что и не трудился понимать: он видел, что Метров, так же как и другие, несмотря на свою
статью,
в которой он опровергал учение экономистов, смотрел всё-таки на положение
русского рабочего только с точки зрения капитала, заработной платы и ренты.
— Послушай, Казбич, — говорил, ласкаясь к нему, Азамат, — ты добрый человек, ты храбрый джигит, а мой отец боится
русских и не пускает меня
в горы; отдай мне свою лошадь, и я сделаю все, что ты хочешь, украду для тебя у отца лучшую его винтовку или шашку, что только пожелаешь, — а шашка его настоящая гурда [Гурда — сорт
стали, название лучших кавказских клинков.] приложи лезвием к руке, сама
в тело вопьется; а кольчуга — такая, как твоя, нипочем.
Заметив и сам, что находился не
в надежном состоянии, он
стал наконец отпрашиваться домой, но таким ленивым и вялым голосом, как будто бы, по
русскому выражению, натаскивал клещами на лошадь хомут.
Подать что-нибудь может всякий, и для этого не стоит заводить особого сословья; что будто
русский человек по тех пор только хорош, и расторопен, и красив, и развязен, и много работает, покуда он ходит
в рубашке и зипуне, но что, как только заберется
в немецкий сертук —
станет и неуклюж, и некрасив, и нерасторопен, и лентяй.