Для христианского общения, для церковного сознания истины о
Троичности Божества и о богочеловеческой природе Христа не менее общеобязательны, чем истины математики, чем законы физики.
Отсюда огромное значение учения о
Троичности Божества, которое нужно понимать прежде всего мистически, в терминах духовного опыта, а не рационально-теологически.
Сведенборг не в силах постигнуть тайну
Троичности Божества, Троичность представляется ему трехбожием; он все говорит, что Христос есть единственный Бог, что Бог — человек, что Троичность находится внутри Христа, как Его свойство.
Неточные совпадения
Он посадил гостя на топорном стуле возле лавки, на которой лежал, и заговорил с ним о
троичности,
троичности во всем, в ипостасях
божества, в идеях и в видимых элементах строения общества.
Христианский догмат триипостасности
Божества был, однако, открыт человеку, не человеком, лишь при свете уже открытой истины человек получает возможность зреть печать
троичности на себе и на всей твари.
Троице абсолютно личный характер
Божества, его ипостасность, соединяется и с абсолютно-сверхличным характером Его
троичности — «Троицы в Единице и Единицы в Троице».
Соответственно мировоззрению Беме правильнее говорить о рождении, а не о сотворении природы Богом: «Из воли, которою
Божество заключает себя в
троичность, от вечности рождается и основа природы, ибо здесь нет повеления (Fürsatz), но рождение; вечное рождение и есть повеление, именно Бог хочет рождать Бога и открываться через природу» [IV, 501, § 42.].
Вводя процесс в само
Божество, Шеллинг стремится раскрыть печать
троичности в мироздании, каковая видима для всякого сосредоточенного ума, даже и вне христианского откровения.