Неточные совпадения
Космос
есть истинно сущее, подлинное бытие, но «мир» — призрачен, призрачна
мировая данность и
мировая необходимость.
Только переживающий в себе все
мировое и все
мировым, только победивший в себе эгоистическое стремление к самоспасению и самолюбивое рефлектирование над своими силами, только освободившийся от себя отдельного и оторванного силен
быть творцом и лицом.
Мировой процесс
есть самооткровение Божества, он совершается внутри Божества.
Поэтому,
будучи монистом и имманентистом в последней глубине мистического опыта, веря в божественность мира, во внутреннюю божественность
мирового процесса, в небесность всего земного, в божественность лика человеческого, я в пути утверждаю расщепление, дуализм свободы и необходимости, Бога, божественной жизни и «мира»,
мировой данности, добра и зла, трансцендентного и имманентного.
Научность (не наука)
есть рабство духа у низших сфер бытия, неустанное и повсеместное сознание власти необходимости, зависимости от
мировой тяжести.
По специфической своей сущности наука
есть реакция самосохранения человека, потерянного в темном лесу
мировой жизни.
Наука
есть познание необходимости через приспособление к
мировой данности и познание из необходимости.
Еще можно определить науку как сокращенное, экономическое описание данной
мировой необходимости в целях ориентировки и реакции самосохранения [В широком смысле прагматическая теория познания
есть единственно возможная и единственно верная теория научного познания.
Научное мышление всегда находится в глубоком соответствии, в приспособлении к
мировой необходимости, оно
есть орудие ориентировки в данном.
Научная логика
есть орудие приспособления к необходимости, в ней
есть покорность
мировой необходимости, и на ней лежит печать ограниченности этой необходимостью, этой данностью.
Если наука
есть экономическое приспособление к
мировой данности и послушание
мировой необходимости, то почему же и в каком смысле философия должна зависеть от науки и
быть наукой?
По своей сущности и по своей задаче философия никогда не
была приспособлением к необходимости, никогда подлинные, призванные философы не
были послушны
мировой данности, ибо философы искали премудрой истины, превышающей данный мир.
Философия может исследовать тот логический аппарат, который
есть приспособление мышления к
мировой необходимости, но она сама не может стоять в рабской зависимости от этого аппарата.
Философия
есть познавательный выход из
мировой данности, прозрение, преодолевающее
мировую необходимость.
Неволя у
мировой данности, обязательная для науки, для философии
есть падение и измена познавательной воле к свободе.
Без этой деятельности
мировой процесс совсем нельзя
было бы мыслить как замкнутое в себе целое.
Философия
есть искусство познания в свободе через творчество идей, противящихся
мировой данности и необходимости и проникающих в запредельную сущность мира.
Нельзя отрицать относительное значение логических категорий, на которых покоится научное познание, но придавать им высший и абсолютный онтологический смысл
есть просто одна из ложных философий, плененных
мировой данностью, бытием в состоянии необходимости.
Общеобязательность философии предполагает уже высшую форму общения, так как в философском творчестве
есть героическое преодоление
мировой необходимости, меньшему количеству людей доступное.
Дискурсивное мышление — аппарат, прекрасно приспособленный к операциям над навязанной
мировой данностью, в нем
есть необходимость приспособления к необходимости
мировой данности.
Познание ценностей, т. е. того, что находится за пределами
мировой данности, навязанной действительности,
есть дело философии как творческого искусства, а не как науки, и потому не требует логики познания ценностей.
Логика
есть лишь лестница, по которой интуитивная философия спускается в
мировую данность, она лишь инструмент.
Доказательство
есть необходимость в дискурсивном мышлении — приспособление к необходимости в
мировой данности.
В науке самое доказанное и
есть наиболее совершенно приспособленное к
мировой необходимости для ориентировки в ней.
Вне-антропологическая и под-антропологическая философия не может
быть названа творческой философией — в ней нет творца, нет творческого преодоления творящим человеком
мировой необходимости, в ней человек приведен в состояние абсолютного послушания категориям философского познания, стремящегося упразднить человека и себя поставить на его место.
Кто не видит в человеке никаких следов
мирового Логоса, тот обречен
быть во власти психологизма и относительности.
Можно подумать, что человек для Штейнера складной и является лишь в результате
мировой эволюции [У Э. Шюре
есть места, из которых ясно, что для него человек развился из низшего существа, которое он характеризует таким образом: «Cet être n’avait pas encore de moi.
Что ценность и значение земли и человека превышают весь природный мир, истина эта и должна
быть скрыта для науки, приспособленной лишь к
мировой данности и необходимости.
Для религиозного сознания человека новой
мировой эпохи
есть один только выход: религиозное осознание той истины, что новозаветное христианство не
есть полная и завершенная религиозная истина.
Искупление греха
есть лишь одна из эпох мистической
мировой жизни, сердцевина
мирового процесса.
Но процесс
мировой жизни не может исчерпываться искуплением, в нем должны
быть иные мистические периоды.
Человеческая природа, подобная Творцу, не могла
быть сотворена Творцом лишь для того, чтобы, согрешив, искупить свой грех и в дело искупления вложить все свои силы на протяжении всего
мирового процесса.
Но в
мировые эпохи закона и искупления силы эти
были поглощены религиозно неизбежным послушанием последствиям греха, несением тяготы необходимости.
В общем и общеобязательном ходе
мировой культуры и «науки и искусства»
были формой приспособления к необходимости.
Мировой переход к религиозной эпохе творчества не может
быть изменой закону и искуплению.
Человек творческой
мировой эпохи, человек, сознавший себя творцом, всегда революционен по отношению к творчеству подзаконному, нормативному, культурно-дифференцированному, ибо творчество не может
быть ни послушанием закону, ни послушанием искуплению.
Самосознание человека в критической философии
есть акт послушания и покорности
мировой необходимости, разорванному и принуждающему состоянию мира.
Гносеология критическая, как и рационалистическая и эмпирическая,
есть лишь гносеология, соответствующая одному из состояний человека, одной из
мировых эпох [Тысячу раз прав оккультизм, когда допускает развитие высших духовных органов ведения, соответствующих высшему развитию духовности.
Познание по глубочайшей своей сущности не может
быть лишь послушным отражением действительности, приспособлением к данности — оно
есть также активное преображение, осмысливание бытия, торжество в бытии
мирового разума, солнечный в нем свет.
Но само это исходное предположение о замкнутости
мировой энергии и невозможности ее прироста не имеет абсолютного значения, оно
есть лишь частная форма приспособления к необходимости, к греховному состоянию мира.
Вечность
есть достояние не только Бога, но и Человека как прибыли
мирового процесса.
Тот процесс, который порождается внешним соотношением
мировых субстанций и их перераспределением,
есть эволюция.
Мировой процесс не может
быть только изживанием и искуплением греха, только победой над злом.
Мировой процесс не
есть продолжение творчества.
В творческой свободе
есть неизъяснимая и таинственная мощь созидать из ничего, недетерминированно, прибавляя энергию к
мировому круговороту энергии.
Творчество
есть то, что идет изнутри, из бездонной и неизъяснимой глубины, а не извне, не из
мировой необходимости.
Принудительная необходимость
есть лишь обратная сторона
мирового распада и
мировой отчужденности.
Индивидуализм
есть опустошение индивидуальности, обеднение ее, умаление ее
мирового содержания, т. е. уклон к небытию.
Формально-бессодержательная свобода и
есть свобода старого Адама, свобода падения, свобода детского
мирового возраста.
Индивидуализм может
быть симптомом
мирового кризиса, но он пребывает еще в дотворческой
мировой эпохе, в нем сказывается еще незрелость воли, ее несвобода.