Неточные совпадения
Мое
мышление не уединенное, общение, столкновение с людьми возбуждало и обостряло мою мысль.
Мое
мышление протекает не в форме сомнения.
Мое
мышление было утвердительным, оно было таким и тогда, когда оно бывало критическим.
Бог не есть бытие, и к Нему неприменимы категории бытия, всегда принадлежавшие
мышлению.
Мое
мышление интуитивное и афористическое.
Мое
мышление всегда носило страстный характер и проникнуто было волевым устремлением.
Я много раз пытался понять и осмыслить процесс своего
мышления и познания, хотя я не принадлежу к людям рефлексии над собой.
Я всегда сознавал слабые стороны своего
мышления.
Склонность к парадоксальному и противоречивому
мышлению вела меня к тому, что иногда враги меня хвалили.
Категория свободы была основной категорией моего религиозного мирочувствия и религиозного
мышления.
Любящий (Бог) не может существовать без любимого (человека) — об этом невозможно мыслить в рациональных понятиях, на этом нельзя построить рациональной онтологии, мыслить можно лишь символически, и символическое
мышление может означать лишь приближение к Тайне.
Во мне нет того, что называют обдумыванием, дискурсивным, выводным
мышлением, нет систематической, логической связи мысли.
Самые важные, основоположные для меня мысли приходили мне в голову в моменты, которые могут многим показаться неподходящими для философского
мышления.
И вместе с тем я чувствовал, что в моем
мышлении есть что-то вполне русское и что многое в нем чуждо и мало понятно западным людям.
Я изучал западное
мышление не только по книгам, но и по общению с живыми людьми.
Французское
мышление, французскую постановку вопросов я мог также наблюдать по собраниям в «Union pour la vérité».
Говорю о характерно русском
мышлении.
Их
мышление очень отяжелено и, в сущности, ослаблено традицией мысли, раздроблено историей.
Принес также русскую критику рационализма, изначальную русскую экзистенциальность
мышления.
Бывали и все видные протестанты — пастор Бегнер, глава протестантских церквей Франции, профессор Лесерер, ортодоксальный кальвинист, единственный, кажется, ортодоксальный кальвинист, который и по своей внешности, и по своему
мышлению производил впечатление человека, уцелевшего от 16 века; Вильфред Моно, представитель религиозно и социально радикального течения в протестантизме.
У меня
мышление протекает очень быстро, я сразу ориентируюсь, и возражения мне приходят в голову даже раньше, чем собеседник успел кончить.
Это связано с тем, что мое
мышление не выводное.
Я побывал во многих странах Европы и наблюдал настроения и склад
мышления разных народов.
Но я всегда чувствовал разницу между моим и французским
мышлением и отношением к темам.
На этих собраниях я мог изучить характер французского
мышления и французских споров.
Я обыкновенно вторгался как представитель иного мира, хотя я, может быть, более других русских усвоил себе характер французского
мышления.
В русском
мышлении нравственный момент преобладает над моментом чисто интеллектуальным.
Я затрачиваю так много сил на
мышление и творчество, что у меня остается очень мало сил для всего остального.
Неточные совпадения
На одной было заглавие: «Философия, в смысле науки»; шесть томов в ряд под названием: «Предуготовительное вступление к теории
мышления в их общности, совокупности, сущности и во применении к уразумению органических начал обоюдного раздвоения общественной производительности».
Все-то мы, все без исключения, по части науки, развития,
мышления, изобретений, идеалов, желаний, либерализма, рассудка, опыта и всего, всего, всего, всего, всего, еще в первом предуготовительном классе гимназии сидим!
— Не знаком. Ну, так вот… Они учили, что Эон — безначален, но некоторые утверждали начало его в соборности
мышления о нем, в стремлении познать его, а из этого стремления и возникла соприсущая Эону мысль — Эннойя… Это — не разум, а сила, двигающая разумом из глубины чистейшего духа, отрешенного от земли и плоти…
«Нет. Конечно — нет. Но казалось, что она — человек другого мира, обладает чем-то крепким, непоколебимым. А она тоже глубоко заражена критицизмом. Гипертрофия критического отношения к жизни, как у всех. У всех книжников, лишенных чувства веры, не охраняющих ничего, кроме права на свободу слова, мысли. Нет, нужны идеи, которые ограничивали бы эту свободу… эту анархию
мышления».
Эстеты и любители приличного школьного
мышления находят политическое учение Ленина примитивно грубым.