К моему удивлению, я стал очень почитаемым, почтенным, значит, уже солидным,
почти что учителем жизни, руководящим умом.
Неточные совпадения
Я тоже
почти ни от
чего не могу испытать удовлетворения и именно вследствие силы воображения.
Я
почти всегда испытывал тоску в великие праздники, вероятно потому,
что ждал чудесного изменения обыденности, а его не было.
Неприятие любой земной тирании влечет его к Богу; при условии, однако,
что этот Бог — тоже свободолюбец и вольнодумец,
почти анархист: «Спасение, которое не было бы свободным и не исходило бы от человека свободного, ничего не сказало бы нам», — говорит Бог — Пеги в «Невинных святых» (фр.).
Любовь так искажена, профанирована и опошлена в падшей человеческой жизни,
что стало
почти невозможным произносить слова любви, нужно найти новые слова.
Странно,
что периоды ослабления творчества и охлаждения у меня чаще бывали в молодости, особенно один такой период был, и их
почти не было под старость, когда я написал наиболее значительные свои книги.
Тема эта сейчас острее,
чем когда-либо, но я о ней много писал уже
почти 40 лет тому назад.
Меня так плохо понимали,
что, когда я высказался в защиту экзистенциальной философии, то увидели в этом что-то совершенно новое для меня и
почти измену моему философскому прошлому.
У меня есть
почти ненормальное равнодушие к тому,
что обо мне пишут.
Вообще нужно сказать,
что немцы очень носились с высланными, устраивали в нашу
честь собрания, обеды, на которых присутствовали министры.
Перечитывали
почти всю русскую литературу,
что нам доставляло большую радость.
Это открытие очень преувеличили и признали
почти законом,
что в своей мысли и своем творчестве человек всегда скрывает себя и
что нужно думать о нем обратное тому,
что он сам о себе говорит.
Известно,
что проблема искренности для Жида основная, он хочет быть
почти маниаком искренности, его point d’honneur [Дело
чести (фр.).] говорить о себе все самое плохое, некрасивое, отталкивающее.
Впрочем, все
почти признавали,
что капиталистический строй осужден и рушится, но хотели, чтобы дух не был угашен.
— // Другой мужик, присадистый, // С широкой бородищею, //
Почти что то же самое // Народу приказал, // Надел кафтан — и барина // Бежит встречать.
Лягушка, на лугу увидевши Вола, // Затеяла сама в дородстве с ним сравняться: // Она завистлива была. // И ну топорщиться, пыхтеть и надуваться. // «Смотри-ка, квакушка, что, буду ль я с него?» // Подруге говорит. «Нет, кумушка, далёко!» — // «Гляди же, как теперь раздуюсь я широко. // Ну, каково? // Пополнилась ли я?» — «
Почти что ничего». — // «Ну, как теперь?» — «Всё то ж». Пыхтела да пыхтела // И кончила моя затейница на том, // Что, не сравнявшись с Волом, // С натуги лопнула и — околела.
Вегетационный период
почти что кончился. Большинство цветковых растений завяло, и только в некоторых еще теплилась жизнь. К числу последних относились: анафалис жемчужный, у которого листья с исподней стороны войлочные; особый вид астры, с темным пушистым стеблем и чешуйчатой фиолетовой корзинкой; затем заячье ушко — зонтичное растение, имеющее на листьях выпуклые дугообразные жилки, и, наконец, черемша с листьями, как у ландыша.
Неточные совпадения
Осип. Да
что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая
честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться,
что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Да объяви всем, чтоб знали:
что вот, дискать, какую
честь бог послал городничему, —
что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого,
что и на свете еще не было,
что может все сделать, все, все, все!
Городничий. Там купцы жаловались вашему превосходительству.
Честью уверяю, и наполовину нет того,
что они говорят. Они сами обманывают и обмеривают народ. Унтер-офицерша налгала вам, будто бы я ее высек; она врет, ей-богу врет. Она сама себя высекла.
Добчинский. Молодой, молодой человек; лет двадцати трех; а говорит совсем так, как старик: «Извольте, говорит, я поеду и туда, и туда…» (размахивает руками),так это все славно. «Я, говорит, и написать и
почитать люблю, но мешает,
что в комнате, говорит, немножко темно».
Хлестаков и Лука Лукич, который
почти выталкивается из дверей. Сзади его слышен голос
почти вслух: «
Чего робеешь?»