Неточные совпадения
Мне этот мир не только чужд, но и представляется не настоящим,
в нем объективируется моя слабость и ложное направление моего
сознания.
Сравнительно слабое развитие во мне самолюбия и честолюбия, вероятно, объясняется этим моим
сознанием чуждости мира и невозможности занять
в нем твердое положение.
Меня всегда беспокоило
сознание, что недостаточна интериоризация, недостаточно развитие мира
в себе, что необходима и экстериоризация, действие во вне.
Если признать соборность и церковное
сознание внешним для меня авторитетом и экстериоризировать мою совесть
в соборный церковный коллектив, то оправдываются церковные процессы, совершенно формально подобные коммунистическим процессам.
Невозможность для человека высокого
сознания признать и узнать Бога, может быть, есть лишь невозможность принять человека, верующего
в Бога, его искажающие идеи о Боге, отражающие его собственное рабство, его жесты благочестия.
В сновидении ослаблена синтезирующая активность
сознания и из недр подсознательного порождаются смутные, не синтезированные
в целостной личности образы.
Я,
в сущности, не отрицаю открывшегося мне
в прошлом, не отрекаюсь от него, а — или на время отодвигаю из поля моего
сознания, или вижу
в новом для меня свете.
Но
сознание значения положительной, «объективной» науки у меня очень возросло, особенно значения истории, и
в частности религиозной истории.
Основная тема моя была
в том, как дальше развить и вместе с тем преодолеть мысль Канта, пытаясь оправдать возможность познания первореальности до рационализации, до обработки
сознанием.
Наиболее существенным
в моей книге было мое крепкое, основоположное убеждение, что истина, добро, красота не зависят от революционной классовой борьбы, определяются не социальной средой, а трансцендентальным
сознанием.
Могут быть более или менее благоприятные условия для усвоения истины и справедливости, вкорененных
в трансцендентальном
сознании.
Пролетариат свободен от греха эксплуатации и
в нем даны благоприятные социально-психологические условия для проникновения истиной и справедливостью, определяемых трансцендентальным
сознанием.
Поворот к новому
сознанию в избранной части интеллигенции рассматривался как политически реакционный.
Традиционное миросозерцание революционной интеллигенции с аскетическим сужением
сознания, с моральным ригоризмом, с религиозным отношением к социализму расшаталось, и
в некоторых кругах интеллигенции и полуинтеллигенции
в результате разочарования революцией началось настоящее моральное разложение.
Он должен был прежде всего выразить кризис миросозерцания интеллигенции, духовные искания того времени, идеализм, движение к христианству, новое религиозное
сознание и соединить это с новыми течениями
в литературе, которые не находили себе места
в старых журналах, и с политикой левого крыла Союза освобождения, с участием более свободных социалистов.
Это было время нового эстетического
сознания и новых течений
в литературе и искусстве.
Но я тоже считал себя выразителем «нового религиозного
сознания» и
в каком-то смысле остался им и доныне.
Интересно, что
в то время очень хотели преодолеть индивидуализм, и идея «соборности», соборного
сознания, соборной культуры была
в известных кругах очень популярна.
Новое христианское
сознание я не мыслил
в форме создания новых таинств.
В этой среде я был наиболее «левым» и «модернистом», наиболее представлявшим «новое религиозное
сознание», несмотря на мое искреннее желание приобщиться к тайне Православной церкви.
Он был и
в дехристианизированном русском
сознании.
Только
в начале московского периода моей жизни я впервые почувствовал красоту старинных церквей и православного богослужения и пережил что-то похожее на то, что многие переживают
в детстве, но при ином состоянии
сознания.
Я не верю
в неподвижность
сознания,
сознание может очищаться, расширяться и углубляться, и потому многое новое и по-новому может ему раскрываться.
Аскетический подвиг
в течение двадцати лет затвора не просветляет ума и нравственного
сознания, не вырабатывает подлинно христианского отношения к жизни общества.
Но потом он также был увлечен большевизмом и увидел
в нем рождение нового
сознания и нового человека.
А. Белый характерен для разных течений начала века, потому что он не мог оставаться
в чистой литературе и
в эстетическом
сознании, его символизм носил мистический и оккультический характер, он отражал все духовные настроения и искания эпохи.
Наибольшая несимпатия у меня была к баптистам, я не мог вынести их
сознания собственной спасенности, выраженного
в рассудительной форме.
В его системе было что-то верное, но
в целом было упрощение и преувеличение части, многие проблемы совершенно ускользнули из его
сознания.
Если какой-нибудь епископ старой формации не склонен был преувеличивать своего авторитета, то молодежь была недовольна и требовала от него авторитарного иерархического
сознания, то есть,
в сущности, подчинения
сознанию молодежи.
И вошел
в глубь этого
сознания.
Но если
сознание греховности есть неизбежный момент духовного пути, который мне очень свойствен, то исключительная отдача себя этому
сознанию и бесконечное углубление
в него приводит к подавленности и к ослаблению жизненной силы.
Проблема нового религиозного
сознания в христианстве для меня стояла иначе, иначе формулировалась, чем
в других течениях русской религиозной мысли начала XX века.
Я почувствовал себя очень одиноким
в своем
сознании.
В глубине это есть дерзновенное
сознание о нужде Бога
в творческом акте человека, о Божьей тоске по творящему человеку.
Наивно-реалистическое
сознание заковано
в условно-символическом мире.
Старое христианское
сознание всегда колебалось между аскетическим, мировраждебным
сознанием и
сознанием, оправдывающим творчество культуры
в этом мире и освящающим формы общества.
В действительности, метафизически, я более крайний противник коммунизма, чем представители разных течений эмиграции, по состоянию своего
сознания коллективистических, признающих примат коллектива, общества и государства над личностью.
В нем была каменная нераскаянность, отсутствие
сознания своей вины и, наоборот, гордое
сознание своего пребывания
в правде.
Принес
сознание конфликта личности и мировой гармонии, индивидуального и общего, неразрешимого
в пределах истории.
Это зависит от того, на что направлено
в данный момент мое
сознание.
Но это применимо лишь к тому эсхатологическому
сознанию, которое нашло себе выражение или
в аскетическом монашестве, или
в «Повести об антихристе» Вл. Соловьева, и у К. Леонтьева.
Его
сознание, связанное с активностью человека и с победой над смертью, мне представляется самым высоким
в истории христианства.
Я очень ценил и ценю многие мотивы русской религиозной мысли: преодоление судебного понимания христианства, истолкование христианства как религии Богочеловечества, как религии свободы, любви, милосердия и особой человечности, более, чем
в западной мысли выраженное эсхатологическое
сознание, чуждость инфернальной идее предопределения, искание всеобщего спасения, искание Царства Божьего и правды Его.
Притчи — экзотеричны,
в них учение Христа, голос свыше преломлены
в темном еще человеческом
сознании.
Но истинное
сознание в том, что тайна отодвигается
в глубину.
Значение своей экзистенциальной мысли я вижу именно
в этом предчувствии,
в этом
сознании двух путей, лежащих перед человеком, — пути объективации, экстериоризации, заковывания
в призрачном могуществе и массивности и пути трансцендирования к преображенному и освобожденному миру, Божьему миру.
Неточные совпадения
Такое разнообразие мероприятий, конечно, не могло не воздействовать и на самый внутренний склад обывательской жизни;
в первом случае обыватели трепетали бессознательно, во втором — трепетали с
сознанием собственной пользы,
в третьем — возвышались до трепета, исполненного доверия.
Но он не без основания думал, что натуральный исход всякой коллизии [Колли́зия — столкновение противоположных сил.] есть все-таки сечение, и это
сознание подкрепляло его.
В ожидании этого исхода он занимался делами и писал втихомолку устав «о нестеснении градоначальников законами». Первый и единственный параграф этого устава гласил так: «Ежели чувствуешь, что закон полагает тебе препятствие, то, сняв оный со стола, положи под себя. И тогда все сие, сделавшись невидимым, много тебя
в действии облегчит».
В первый раз он понял, что многоумие
в некоторых случаях равносильно недоумию, и результатом этого
сознания было решение: бить отбой, а из оловянных солдатиков образовать благонадежный резерв.
— Не думаю, опять улыбаясь, сказал Серпуховской. — Не скажу, чтобы не стоило жить без этого, но было бы скучно. Разумеется, я, может быть, ошибаюсь, но мне кажется, что я имею некоторые способности к той сфере деятельности, которую я избрал, и что
в моих руках власть, какая бы она ни была, если будет, то будет лучше, чем
в руках многих мне известных, — с сияющим
сознанием успеха сказал Серпуховской. — И потому, чем ближе к этому, тем я больше доволен.
Когда она вошла
в спальню, Вронский внимательно посмотрел на нее. Он искал следов того разговора, который, он знал, она, так долго оставаясь
в комнате Долли, должна была иметь с нею. Но
в ее выражении, возбужденно-сдержанном и что-то скрывающем, он ничего не нашел, кроме хотя и привычной ему, но всё еще пленяющей его красоты,
сознания ее и желания, чтоб она на него действовала. Он не хотел спросить ее о том, что они говорили, но надеялся, что она сама скажет что-нибудь. Но она сказала только: