Цитаты со словом «ещё»
И я
еще не знаю, чем окончатся мировые потрясения.
В 50 лет она была
еще очень красивой женщиной.
Мать моего отца, рожденная Бахметьева, была в тайном постриге
еще при жизни моего деда.
Там всегда жили мои родители, там был у них дом, проданный, когда я был
еще мальчиком.
Мы жили
еще в патриархальных нравах.
Родовое имение моего отца было продано, когда я был
еще ребенком, и был куплен в Киеве дом с садом.
У моего отца оставалось
еще майоратное имение в Польше, пожалованное моему деду за заслуги.
Я всего раз в жизни,
еще юношей, был там проездом из Германии.
Но я никогда не любил этого мира и
еще в детстве был в оппозиции.
Во мне необычно рано пробудился интерес к философским проблемам, и я сознал свое философское призвание
еще мальчиком.
Но как только я сознал свое философское призвание, а его я сознал очень рано,
еще мальчиком, я совершенно бросил живопись.
Еще до кадетского корпуса, совсем маленьким, я надевал белый кавалергардский мундир моего отца, ленты и звезды моего деда.
О Ницше
еще было сказано родственное мне.
Мне
еще близко то, что сказал о себе вообще не близкий мне Морис Баррес: «Mon évolution ne fut jamais une course vers quelque chose, mais une fuite vers ailleurs» [«Мое развитие никогда не определялось стремлением к чему-то конкретно, а всегда было направлено за его пределы, к другому» (фр.).].
Я, в сущности, не любил так называемой «жизни», в молодости
еще меньше, чем теперь.
Еще большее отталкивание вызывало во мне все связанное с человеческим самолюбием и честолюбием, с борьбой за преобладание.
Еще об отношении к тому, что называют «жизнью», и об аскезе.
Если гордость была в более глубоком пласте, чем мое внешнее отношение к людям, то в
еще большей глубине было что-то похожее на смирение, которое я совсем не склонен рассматривать как свою добродетель.
Есть
еще одно противоречие, которое я остро в себе сознавал.
Я с необычайной остротой переживал события, которые во времени
еще не произошли, особенно события тяжелые.
Еще мальчиком я чувствовал себя призванным к философии.
Свои мысли я
еще мог выражать, во всяком случае пытался выражать.
Об этом речь
еще впереди.
Но это одна из самых трагических проблем и об этом
еще впереди.
Сумерки — переходное состояние между светом и тьмой, когда источник дневного света уже померк, но не наступило
еще того иного света, который есть в ночи, или искусственного человеческого света, охраняющего человека от стихии тьмы, или света звездного.
Я чувствовал погруженность в бессознательное лоно, в нижнюю бездну, но
еще более чувствовал притяжение верхней бездны трансцендентного.
Я изначально любил свободу и мечтал о чуде свободы
еще во втором классе кадетского корпуса.
Я от многого мог отказаться в жизни, но не во имя долга или религиозных запретов, а исключительно во имя свободы и, может быть,
еще во имя жалости.
Еще Ибсен имел для меня большое значение, хотя и позже.
С социальной средой, из которой я вышел, я порвал
еще на грани отрочества и юности.
Для моей философской мысли было
еще очень существенно противоположение рождения и творчества.
Еще будучи марксистом, я увидел в марксизме элементы, которые должны привести к деспотизму и отрицанию свободы.
Предчувствия возможности большевизма у меня очень рано были,
еще когда я вращался в маркистской среде.
Мне пришлось
еще вести ту же борьбу за свободу и за достоинство личности в коммунистической революции, и это привело к моей высылке из России.
В другом месте я буду
еще говорить о конфликте жалости и творчества.
Любовь-эрос меня притягивала, но
еще более, еще сильнее отталкивала.
Я
еще понимал и ценил провансальских трубадуров, которые впервые в истории культуры внесли идеальную любовь-влюбленность.
У меня было странное чувство страха и
еще более странное чувство вины.
Тут я не только согласен с Вл. Соловьевым, но думал так всегда, до чтения Вл. Соловьева, и
еще более так чувствовал.
Это связано
еще с тем, что религиозная ортодоксия заключает в себе сильный элемент религиозного материализма, который и есть наиболее авторитарный элемент религиозной жизни.
Таковы прежде всего Л. Толстой и Достоевский, их читал я очень рано,
еще до переворота.
Вспоминаю
еще потрясение, которое я испытал при чтении книги Карлейля «Герои и героическое в истории».
Я очень рано сознал свое призвание,
еще мальчиком, и никогда в нем не сомневался.
Бог есть Тайна, и познание Бога есть приобщение к Тайне, которая от этого становится
еще более таинственной (апофатическая теология).
В юности мое отталкивание, а иногда и прямо вражда к академизму и к профессорскому духу связаны
еще с тем, что я был революционером и даже университет представлялся мне выражением буржуазного духа.
Позже это усилилось
еще оттого, что я сознал себя мистиком.
Реальность для меня совсем не тождественна бытию и
еще менее тождественна объективности.
Эта философия свободы была лучше, но сейчас мне кажется, что я мог бы ее написать
еще лучше.
Цитаты из русской классики со словом «ещё»
— А я так даже подивился на него сегодня, — начал Зосимов, очень обрадовавшись пришедшим, потому что в десять минут уже успел потерять нитку разговора с своим больным. — Дня через три-четыре, если так пойдет, совсем будет как прежде, то есть как было назад тому месяц, али два… али, пожалуй, и три? Ведь это издалека началось да подготовлялось… а? Сознаётесь теперь, что, может, и сами виноваты были? — прибавил он с осторожною улыбкой, как бы все
еще боясь его чем-нибудь раздражить.
— Никогда не привозил. Я про нож этот только вот что могу тебе сказать, Лев Николаевич, — прибавил он, помолчав, — я его из запертого ящика ноне утром достал, потому что всё дело было утром, в четвертом часу. Он у меня всё в книге заложен лежал… И… и… и вот
еще, что мне чудно: совсем нож как бы на полтора… али даже на два вершка прошел… под самую левую грудь… а крови всего этак с пол-ложки столовой на рубашку вытекло; больше не было…
— Знаю, вперед знаю ответ: «Нужно подумать… не осмотрелся хорошенько…» Так ведь? Этакие нынче осторожные люди пошли; не то что мы: либо сена клок, либо вилы в бок! Да ведь ничего, живы и с голоду не умерли. Так-то, Сергей Александрыч… А я вот что скажу: прожил ты в Узле три недели и
еще проживешь десять лет — нового ничего не увидишь Одна канитель: день да ночь — и сутки прочь, а вновь ничего. Ведь ты совсем в Узле останешься?
Но не оттого закружилась у меня тогда голова и тосковало сердце так, что я десять раз подходил к их дверям и десять раз возвращался назад, прежде чем вошел, — не оттого, что не удалась мне моя карьера и что не было у меня
еще ни славы, ни денег; не оттого, что я
еще не какой-нибудь «атташе» и далеко было до того, чтоб меня послали для поправления здоровья в Италию; а оттого, что можно прожить десять лет в один год, и прожила в этот год десять лет и моя Наташа.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался
еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же — о столь важном, что он не обращал никакого внимания на то, что́ происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но ему всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Предложения со словом «ещё»
- Но каким бы долгим и мучительным ни был путь в аэропорт, к тому моменту как мы прибыли туда, до вылета оставалось ещё больше трёх часов.
- Такие колебания могут стать ещё более значительными при использовании кредитного плеча.
- Я немного отхлебнул горьковатой, но приятной на вкус жидкости, потом сделал ещё несколько больших глотков.
- (все предложения)
Афоризмы русских писателей со словом «ещё»
- Что такое революция? Это переворот и избавление.
Но когда избавитель перевернуть — перевернул, избавить — избавил, а потом и сам так плотно уселся на ваш загорбок, что снова и еще хуже задыхаетесь вы в предсмертной тоске, то тогда черт с ним и с избавителем этим!
- Вот и еще особенность нашего времени: презирать писание ради литературы, хотя и помнишь, и соглашаешься <там> с Белинским, что у настоящей литературы цель — сама литература, художественность, а остальное приложится. Но слишком противны эти наши самодовольные деятели литературы сегодня, а потому и их литература, даже если и не лишена чисто литературных достоинств.
- Если насилие — повивальная бабка истории, то еще вернее, что сегодня она скорее — могильщик истории!
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно