Как и все представители русской религиозно-философской мысли, он устремлен к новому, к
царству Духа, но остается неясным, в какой мере он признает возможность нового третьего откровения.
Возделанные поля, чистота хижин, сады, груды плодов и овощей, глубокий мир между людьми — все свидетельствовало, что жизнь доведена трудом до крайней степени материального благосостояния; что самые заботы, страсти, интересы не выходят из круга немногих житейских потребностей; что область ума и духа цепенеет еще в сладком, младенческом сне, как в первобытных языческих пастушеских царствах; что жизнь эта дошла до того рубежа, где начинается
царство духа, и не пошла далее…
Так жили эти люди в мрачном отъединении от жизни, от ее света и радости. Но наступил час — и из другого мира, из
царства духов, приходил к ним их бог Сабазий. И тогда все преображалось.
Неточные совпадения
Падало
царство Татьяны Марковны, пустел дом, похищено ее заветное, дорогое сокровище, ее гордость, ее жемчужина! Она одна бродила будто по развалинам. Опустела и душа у ней!
Дух мира, гордости, благоденствия покинул счастливый уголок.
Толпились перед ним, точно живые, тени других великих страдалиц: русских цариц, менявших по воле мужей свой сан на сан инокинь и хранивших и в келье
дух и силу; других цариц, в роковые минуты стоявших во главе
царства и спасавших его…
Причем это обыкновенно происходило так: всякое изменение — революционное или реформаторское — в
царстве кесаря вначале вызывало сопротивление со стороны церкви, осуждение новшества, как проявления
духа антихриста.
Царство Кесаря утверждается в этой сфере отчуждения и объективации
Духа.
Дух же принадлежит к
царству свободы.