Неточные совпадения
Весь XIX век будет проникнут стремлением к
свободе и
социальной правде.
Чернышевский восстает против всякого
социального насилия над человеческими чувствами, он движется любовью к
свободе, уважением к
свободе и искренности чувства.
Русские же, менее чувственные по природе, представляют себе совсем иное — ценность чувства, не зависящего от
социального закона,
свободу и правдивость.
Михайловский, властитель дум левой интеллигенции того времени, отказывается от
свободы во имя
социальной правды, во имя интересов народов.
К русской
социальной теме он не стал равнодушен, у него была своя
социальная утопия, утопия теократическая, в которой церковь поглощает целиком государство и осуществляет царство
свободы и любви.
Он проповедовал
свободу личности и ее право на полноту жизни, он требовал, чтобы личность возвысилась над
социальной средой, над традициями прошлого.
Огромная разница еще в том, что в то время как Руссо не остается в правде природной жизни и требует
социального контракта, после которого создается очень деспотическое государство, отрицающее
свободу совести, Толстой не хочет никакого
социального контракта и хочет остаться в правде божественной природы, что и есть исполнение закона Бога.
Русская интеллигенция с конца XVIII в., с Радищева, задыхалась в самодержавной государственности и искала
свободы и правды в
социальной жизни.
— В настоящее время, — продолжал меж тем оратор-советник, — когда Россия, в виду изумленной Европы, столь быстро стремится по пути прогресса, общественного развития и всестороннего гражданского преуспеяния, по пути равенства личных прав и как индивидуальной, так и
социальной свободы; когда каждый из нас, милостивые государи, чувствует себя живым атомом этого громадного тела, этой великой машины прогресса и цивилизации, — что необходимо… я хочу сказать — неизбежно должно соединять нас здесь, за этой дружественной трапезой, в одну братскую, любящуюся семью, — какое чувство, какая мысль должны руководить нами?
Неточные совпадения
— Вопрос не в том, как примирить индивидуальное с
социальным, в эпоху, когда последнее оглушает, ослепляет, ограничивает
свободу роста нашего «я», — вопрос в том, следует ли примирять?
— Мне поставлен вопрос: что делать интеллигенции? Ясно: оставаться служащей капиталу, довольствуясь реформами, которые предоставят полную
свободу слову и делу капиталистов. Так же ясно: идти с пролетариатом к революции
социальной. Да или нет, третье решение логика исключает, но психология — допускает, и поэтому логически беззаконно существуют меньшевики, эсеры, даже какие-то народные социалисты.
— Каково: это идеал, венец
свободы! Бабушка! Татьяна Марковна! Вы стоите на вершинах развития, умственного, нравственного и
социального! Вы совсем готовый, выработанный человек! И как это вам далось даром, когда мы хлопочем, хлопочем! Я кланялся вам раз, как женщине, кланяюсь опять и горжусь вами: вы велики!
В прошлом были трагические конфликты, которые зависели от бедности и необеспеченности жизни, от предрассудков сословий и классов, от несправедливого и унизительного
социального строя, от отрицания
свободы.
Когда творец исполняет
социальный заказ без
свободы, то продукты творчества могут быть лишь бездарными и ничтожными.