Неточные совпадения
Московский период был самым плохим периодом в
русской истории, самым душным, наиболее азиатско-татарским по своему типу, и по недоразумению его идеализировали свободолюбивые
славянофилы.
Мы прибавим: не только Пушкина, но и самих
славянофилов, но и Достоевского и Л. Толстого, но и искателей правды, но и возникновением оригинальной
русской мысли.
Славянофилы усвоили себе гегелевскую идею о призвании народов, и то, что Гегель применял к германскому народу, они применяли к
русскому народу.
Построение
русской истории
славянофилами, главным образом К. Аксаковым, было совершенно фантастично и не выдерживает критики.
Интересно отметить, что
русскую историческую науку разрабатывали, главным образом, западники, а не
славянофилы.
Славянофилы не поняли неизбежности реформы Петра для самой миссии России в мире, не хотели признать, что лишь в петровскую эпоху стали возможны в России мысль и слово, и мысль самих
славянофилов, стала возможна и великая
русская литература.
Когда
славянофилы говорили, что община и земщина — основы
русской истории, то это нужно понимать так, что община и земщина для них идеал
русской жизни.
Но
славянофилы поставили перед
русским сознанием задачу преодоления абстрактной мысли, перехода к конкретности, требование познания не только умом, но также чувством, волей, верой.
Славянофилы не были врагами и ненавистниками Западной Европы, как были
русские националисты обскурантского типа.
Какие же идеальные
русские начала утверждали
славянофилы?
Славянофилы были богатые
русские помещики, просвещенные, гуманные, свободолюбивые, но очень вкорененные в почву, очень связанные с бытом и ограниченные этим бытом.
Славянофилы также очень мало обращали внимания на
русское странничество и
русское бунтарство.
Когда
славянофилы, особенно К. Аксаков, подчеркивают значение хорового начала у
русского народа в отличие от самодовления и изоляции индивидуума, они были правы.
Но форму монархии, противоположную западному абсолютизму, и Хомяков, и все
славянофилы считали необходимым началом
русского своеобразия и
русского призвания.
Славянофилы имели свою утопию, которую они и считали поистине
русской.
Западники были такие же
русские люди, как и
славянофилы, любили Россию и страстно хотели для нее блага.
Славянофилы думали, что в простом народе, в крестьянстве более сохранилась
русская народность и православная вера, характерная для
русского народа, чем в классах образованных и господствующих.
У
славянофилов это было по-иному и связано с ложной идеализацией допетровского периода
русской истории, как органического.
По быту своему
славянофилы оставались типичными
русскими барами.
Но во всяком случае
славянофилы верили, что пути России особые, что у нас не будет развития капитализма и образования сильной буржуазии, что сохранится общинность
русского народного быта в отличие от западного индивидуализма.
Тема о власти. Анархизм.
Русское отношение к власти.
Русская вольница. Раскол. Сектантство. Отношение интеллигенции к власти: у либералов, у
славянофилов. Анархизм. Бакунин. Страсть к разрушению есть творческая страсть. Кропоткин. Религиозный анархизм: религиозный анархизм Л. Толстого. Учение о непротивлении. Анархия и анархизм. Анархический элемент у Достоевского. Легенда о Великом Инквизиторе.
Лишь
славянофилы пытались соединить идею самодержавного монарха с идеей
русского принципиального анархизма.
Славянофилы были уверены, что
русский народ не любит власти и государствования и не хочет этим заниматься, хочет остаться в свободе духа.
В действительности
русское самодержавие, особенно самодержавие Николая I, было абсолютизмом и империализмом, которых
славянофилы не хотели, было чудовищным развитием всесильной бюрократии, которую
славянофилы терпеть не могли.
Уже в конце века и в начале нового века странный мыслитель Н. Федоров,
русский из
русских, тоже будет обосновывать своеобразный анархизм, враждебный государству, соединенный, как у
славянофилов, с патриархальной монархией, которая не есть государство, и раскроет самую грандиозную и самую радикальную утопию, какую знает история человеческой мысли.
Вопреки мнению
славянофилов,
русский народ — менее семейственный, чем народы Запада, менее прикованный к семье, сравнительно легко с ней разрывающий.
Именно у Достоевского наиболее остро
русское мессианское сознание, оно гораздо острее, чем у
славянофилов.
Неточные совпадения
— Нет, нет, нет! Вы
славянофил. Вы последователь Домостроя. [Домострой — памятник
русской литературы XVI века, свод правил семейно-бытового уклада; проповедует суровую власть главы семьи — мужа. Слово «домострой» в XIX веке являлось символом всего косного и деспотического в семье.] Вам бы плетку в руки!
— Весьма сожалею, что Николай Михайловский и вообще наши «страха ради иудейска» стесняются признать духовную связь народничества со славянофильством. Ничего не значит, что
славянофилы — баре, Радищев, Герцен, Бакунин — да мало ли? — тоже баре. А ведь именно
славянофилы осветили подлинное своеобразие
русского народа. Народ чувствуется и понимается не сквозь цифры земско-статистических сборников, а сквозь фольклор, — Киреевский, Афанасьев, Сахаров, Снегирев, вот кто учит слышать душу народа!
Мнение
славянофилов о безгосударственности
русского народа требует больших корректоров, так как оно слишком не согласуется с
русской историей, с фактом создания великого
русского государства.
Славянофилы все еще были добрыми
русскими помещиками, очень умными, талантливыми, образованными, любившими свою родину и плененными ее своеобразной душой.
Отношения между
русским народом, которого
славянофилы прославляли народом безгосударственным, и огромным
русским государством до сих пор остаются загадкой философии
русской истории.