Неточные совпадения
То, что называли у нас двоеверием, т. е. соединение
православной веры с языческой мифологией и народной поэзией, объясняет многие противоречия в
русском народе.
В основу раскола легло сомнение в том, что
русское царство, Третий Рим, есть истинное
православное царство.
Греческая вера представлялась не
православной верой, только
русская вера —
православная, истинная вера.
Тут сказалась глубинная
православная основа
русской души: уход из мира, во зле лежащего, аскеза, способность к жертве и перенесение мученичества.
Славянофилы думали, что в простом народе, в крестьянстве более сохранилась
русская народность и
православная вера, характерная для
русского народа, чем в классах образованных и господствующих.
Нигилизм типически
русское явление, и он родился на духовной почве православия, в нем есть переживание сильного элемента
православной аскезы.
Это непринятие злого мира было в
православном аскетизме и эсхатологизме, в
русском расколе.
Теократия Достоевского противоположна «буржуазной» цивилизации, противоположна всякому государству, в ней обличается неправда внешнего закона (очень
русский мотив, который был даже у К. Леонтьева), в нее входит
русский христианский анархизм и
русский христианский социализм (Достоевский прямо говорит о
православном социализме).
В
русской православной религиозности всегда было скрыто эсхатологическое ожидание.
Но за всеми этими различаемыми течениями скрыта общая
русская православная религиозность, выработавшая тип
русского человека с его недовольством этим миром, с его душевной мягкостью, с его нелюбовью к могуществу этого мира, с его устремленностью к миру иному, к концу, к Царству Божьему.
В 1903 г. в Петербурге организуются религиозно-философские собрания, на которых происходит встреча
русской интеллигенции верхнего культурного слоя с представителями
православного духовенства.
В
русской православной мысли в первый раз появляется такая фигура.
Я представляю крайнюю левую в
русской религиозной философии ренессансной эпохи, но связи с
православной Церковью не теряю и не хочу терять.
Даже у тех
русских, которые не только не имеют
православной веры, но даже воздвигают гонение на
православную церковь, остается в глубине души слой, формированный православием.
— Прощайте, товарищи! — кричал он им сверху. — Вспоминайте меня и будущей же весной прибывайте сюда вновь да хорошенько погуляйте! Что, взяли, чертовы ляхи? Думаете, есть что-нибудь на свете, чего бы побоялся козак? Постойте же, придет время, будет время, узнаете вы, что такое
православная русская вера! Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымается из Русской земли свой царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!..
Не за колдовство и не за богопротивные дела сидит в глубоком подвале колдун: им судия Бог; сидит он за тайное предательство, за сговоры с врагами
православной Русской земли — продать католикам украинский народ и выжечь христианские церкви.
Неточные совпадения
Эх! эх! придет ли времечко, // Когда (приди, желанное!..) // Дадут понять крестьянину, // Что розь портрет портретику, // Что книга книге розь? // Когда мужик не Блюхера // И не милорда глупого — // Белинского и Гоголя // С базара понесет? // Ой люди, люди
русские! // Крестьяне
православные! // Слыхали ли когда-нибудь // Вы эти имена? // То имена великие, // Носили их, прославили // Заступники народные! // Вот вам бы их портретики // Повесить в ваших горенках, // Их книги прочитать…
— Как! чтобы жиды держали на аренде христианские церкви! чтобы ксендзы запрягали в оглобли
православных христиан! Как! чтобы попустить такие мучения на
Русской земле от проклятых недоверков! чтобы вот так поступали с полковниками и гетьманом! Да не будет же сего, не будет!
Штольц был немец только вполовину, по отцу: мать его была
русская; веру он исповедовал
православную; природная речь его была
русская: он учился ей у матери и из книг, в университетской аудитории и в играх с деревенскими мальчишками, в толках с их отцами и на московских базарах. Немецкий же язык он наследовал от отца да из книг.
— Веры мы
русской,
православной.
Славянская идея и славянское единение невозможны, если
русский и
православный тип славянства признается полной и исключительной истиной, не нуждающейся ни в каком дополнении и ни в каком существовании других типов славянской культуры.