Неточные совпадения
Киевская Россия не была замкнута от Запада, была восприимчивее
и свободнее, чем Московское царство, в удушливой атмосфере которого угасла
даже святость (менее всего святых было в этот период [См.: Г. П. Федотов. «Святые Древней Руси».]).
Как объяснить это долгое отсутствие просвещения в России, у народа очень одаренного
и способного к восприятию высшей культуры, как объяснить эту культурную отсталость
и даже безграмотность, это отсутствие органических связей с великими культурами прошлого?
Но потом к этому присоединились политические опасения Екатерины, которая все более склонялась к реакции
и даже стала националисткой.
Интересно, что в начале XIX в., когда у нас было мистическое движение
и в культурном слое
и в народе, Я. Бёме проник
и в народный слой, охваченный духовными исканиями,
и его настолько почитали, что
даже называли «иже во отцех наших святой Яков Бёме».
Многие декабристы были люди умеренные
и даже монархисты, хотя
и противники монархии самодержавной.
Н. Тургенев был масоном
и даже сочувствовал иллюминатству Вейсгаупта, т. е. самой левой форме масонства.
Увлечение Гегелем носило характер религиозного увлечения,
и от гегелевской философии ждали
даже разрешения судеб православной церкви.
Дошло
даже до такого курьеза, что одно время рационалиста
и просветителя Вольфа считали наиболее подходящим для православной философии.
Весь XIX в.
и даже XX в. будут у нас споры о том, каковы пути России, могут ли они быть просто воспроизведением путей Западной Европы.
Славянофилы были монархистами
и даже сторонниками самодержавной монархии.
Более прав, чем славянофилы, был Л. Толстой
и даже Н. Михайловский в своей борьбе против органической теории общества во имя индивидуальности человека.
Он прямой предшественник Чернышевского
и, в конце концов,
даже русского марксизма.
В действительности, между Францией
и Германией разница не меньшая
и даже большая, чем между Германией
и Россией.
О, русским дороги эти старые чужие кам-ни, эти чудеса старого Божьего мира, эти осколки святых чудес;
и даже это нам дороже, чем им самим…
У него
даже было слабое чувство реальности,
и он неспособен был отличить правду от вымысла.
Истина о человеке, о его центральной роли в мироздании,
даже когда она раскрывалась вне христианства, имела христианские истоки
и помимо христианства не может быть осмыслена.
Одно время он
даже верит в полезную роль царя
и готов поддерживать монархию, если она будет защищать народ.
Народ отличали от нации
и даже противополагали эти два понятия.
Но его можно признать, как я уже говорил, одним из предшественников русского марксистского социализма
и даже коммунизма.
Даже «Черный передел», стремившийся к переделу земли
и отдаче ее крестьянам, был против политической борьбы.
Революционер не должен иметь ни интересов, ни дел, ни личных чувств
и связей, ничего своего,
даже имени.
И Толстой
и Достоевский, по основам своего миросозерцания, враждебны революционной интеллигенции, а Достоевский был к ней
даже несправедлив,
и его обличения напоминали памфлет.
Соловьева очень сложна
и даже загадочна.
Под конец жизни, разочаровавшись в возможности в России органической цветущей культуры, отчасти под влиянием Вл. Соловьева, К. Леонтьев
даже проектировал что-то вроде монархического социализма
и стоял за социальные реформы
и за решение рабочего вопроса, не столько из любви к справедливости
и желания осуществить правду, сколько из желания сохранить хоть что-нибудь из красоты прошлого.
У него социальная тема играла большую роль,
и есть
даже родство с коммунизмом-коллективизмом, идеология труда, регуляция природы, проективность.
Именно во вторую половину XIX в. пробужденное русское сознание ставит вопрос о цене культуры так, как он, например, поставлен Лавровым (Миртовым) в «Исторических письмах»,
и даже прямо о грехе культуры.
Нужно отметить, что русские задолго до Шпенглера делали различие между «культурой»
и «цивилизацией»,
и они обличали «цивилизацию»,
даже когда оставались сторонниками «культуры».
Борец за личность Писарев отрицал творческую полноту личности, полноту ее духовной
и даже душевной жизни, отрицал право на творчество в философии, в искусстве, в высшей духовной культуре.
Даже революционно-социалистическое направление, которое не было анархическим, не представляло себе, после торжества революции, взятия власти в свои руки
и организации нового государства.
Никто, за исключением отдельных святых или чудаков,
даже не пробует строить свою жизнь на евангельских началах,
и все практически уверены, что это привело бы к гибели жизни,
и личной,
и общественной, хотя это не мешает им теоретически признавать абсолютное значение за евангельскими началами, но значение внежизненное по своей абсолютности.
Западные люди не потрясены,
и казнь не вызывает в них сомнения, они
даже видят в ней порождение социального инстинкта.
Теократия Достоевского противоположна «буржуазной» цивилизации, противоположна всякому государству, в ней обличается неправда внешнего закона (очень русский мотив, который был
даже у К. Леонтьева), в нее входит русский христианский анархизм
и русский христианский социализм (Достоевский прямо говорит о православном социализме).
В XVIII в.
даже считалась наиболее соответствующей православию философия рационалиста
и просветителя Вольфа.
Правые православные круги, почитавшие себя наиболее ортодоксальными, утверждали
даже, что соборность есть выдумка Хомякова, что православная свобода у Хомякова несет на себе печать учения Канта
и немецкого идеализма об автономии.
Даже юдаизм
и магометанство не являются таким трансцендентизмом в крайней его форме.
Традиционное христианское сознание не признавало смысла любви
и даже не замечало ее, для него существовало только оправдание соединения мужчины
и женщины для деторождения, т. е. оправдание родовое.
Профетизм его не имеет обязательной связи с его теократической схемой
и даже опрокидывает ее, Вл. Соловьев верил в возможность новизны в христианстве, он был проникнут мессианской идеей, обращенной к будущему,
и в этом он нам наиболее близок.
Сомнение в оправданности частной собственности, особенно земельной, сомнение в праве судить
и наказывать, обличение зла
и неправды всякого государства
и власти, покаяние в своем привилегированном положении, сознание вины перед трудовым народом, отвращение к войне
и насилию, мечта о братстве людей — все эти состояния были очень свойственны средней массе русской интеллигенции, они проникли
и в высший слой русского общества, захватили
даже часть русского чиновничества.
Истинная религия не только священнически-консервативна, но
и пророчески духовна, не только стихийно народна, но
и лично духовна, она
даже, по преимуществу, пророчески духовна.
Оно
даже видит оправдание брака, соединение мужа
и жены в рождении детей.
Религиозная философия охватывала все вопросы духовной культуры
и даже все принципиальные вопросы социальной жизни.
Он говорил враждебно
и даже пренебрежительно о «новом религиозном сознании», но он все-таки слишком производит впечатление современника Д. Мережковского, Вяч.
Деятели революции совсем не интересовались темами «Ивановских сред», а люди культурного ренессанса, спорившие по средам на «башне», хотя
и не были консерваторами
и правыми, многие из них
даже были левого направления
и готовы были сочувствовать революции, но большинство из них было асоциально
и очень далеко от интересов бушевавшей революции.
Коммунисты оказались ближе к Ткачеву, чем к Плеханову
и даже чем к Марксу
и Энгельсу.
Русские люди из народного, трудового слоя,
даже когда они ушли от православия, продолжали искать Бога
и Божьей правды, искать смысла жизни.