Неточные совпадения
Весь миропорядок с
царством универсально-общего, безличного придет к концу и сгорит, все же конкретные существа,
человеческая личность прежде всего, но также и животные, растения и все имеющее индивидуальное существование в природе наследуют вечность.
Величайший соблазн
человеческой истории есть соблазн
царства, и в нем скрыта самая большая порабощающая сила.
Но в этом безгосударственном
царстве человеческая личность может насиловаться и порабощаться.
И это
царство денег, в котором исчезает всякое реальное ядро, обладает страшным могуществом, страшной властью над
человеческой жизнью; оно ставит и свергает правительства, создает войны, порабощает рабочие массы, порождает безработицу и нищету, делает все более фиктивной жизнь людей, оказавшихся удачниками в этом
царстве.
Ужас
царства денег двойной: власть денег не только обида бедному и неимущему, но и погружение
человеческого существования в фикции, в призрачность.
Утопия есть извращение в
человеческом сознании
Царства Божия.
Пол ужасен в
царстве обыденности, он ужасен в буржуазном мире и связан с властью денег над
человеческой жизнью.
В действительности, иной мир, мир духовности,
царство Божие, не только ожидается, но созидается и
человеческим творчеством, есть творческое преображение мира, подверженного болезни объективации.
Истинный хилиазм, то есть надежда на наступление
Царства Божия не только на небе, но и на земле, был отвергнут, но восторжествовал как бы ложный хилиазм, освятивший слишком земное и слишком
человеческое, принадлежащее исключительно историческому времени.
Но возрастание эсхатологического чувства и сознания говорит о том, что серединное
человеческое царство, царство культуры по преимуществу, начинает разлагаться и кончается.
Неточные совпадения
Повыситься из статских в действительные статские, а под конец, за долговременную и полезную службу и «неусыпные труды», как по службе, так и в картах, — в тайные советники, и бросить якорь в порте, в какой-нибудь нетленной комиссии или в комитете, с сохранением окладов, — а там, волнуйся себе
человеческий океан, меняйся век, лети в пучину судьба народов,
царств, — все пролетит мимо его, пока апоплексический или другой удар не остановит течение его жизни.
Прочтя нагорную проповедь, всегда трогавшую его, он нынче в первый раз увидал в этой проповеди не отвлеченные, прекрасные мысли и большею частью предъявляющие преувеличенные и неисполнимые требования, а простые, ясные и практически исполнимые заповеди, которые, в случае исполнения их (что было вполне возможно), устанавливали совершенно новое устройство
человеческого общества, при котором не только само собой уничтожалось всё то насилие, которое так возмущало Нехлюдова, но достигалось высшее доступное человечеству благо —
Царство Божие на земле.
И думается, что для великой миссии русского народа в мире останется существенной та великая христианская истина, что душа
человеческая стоит больше, чем все
царства и все миры…
Окончательная победа
царства Духа, которая ни в чем не может быть отрицанием справедливости, предполагает изменение структуры
человеческого сознания, т. е. преодоление мира субъективации, т. е. может мыслиться лишь эсхатологически.
Свободная игра
человеческих сил, свободная от всякой святыни, привела к закрепощенному
царству мещанства.