Неточные совпадения
В результате долгого духовного и умственного пути я с особенной остротой сознал, что всякая
человеческая личность, личность последнего из людей, несущая в себе образ высшего бытия, не может
быть средством ни для чего, в себе имеет экзистенциальный центр и имеет право не только на жизнь, отрицаемое современной цивилизацией, но и на обладание универсальным содержанием жизни.
В каждой
человеческой личности
есть общее, универсальное, не внутренне универсальное, как творческое приобретение качественного содержания жизни, а внешнее, навязанное универсальное.
В
человеческой личности
есть много родового, принадлежащего
человеческому роду, много исторического, традиционного, социального, классового, семейного, много наследственного и подражательного, много «общего».
Все детерминированное в
человеческом «я»
есть прошлое, ставшее безличным.
Человеческое достоинство
есть освобождение от рабства, освобождение и от рабьего понимания религиозной жизни и отношений между человеком и Богом.
Боль в
человеческом мире
есть порождение личности, её борьбы за свой образ.
Человек,
человеческая личность
есть верховная ценность, а не общности, не коллективные реальности, принадлежащие миру объектному, как общество, нация, государство, цивилизация, церковь.
Форма
человеческого тела
есть уже победа духа над природным хаосом.
Для него в мире
есть только одно противоречие и загадка, связанные с
человеческой личностью.
Есть противоречие между тем, чем должна
быть человеческая личность, и условиями её существования на земле.
Как уже
было сказано, философия жизни ведет к растворению
человеческой личности в космическом и социальном процессе.
Человек, т. е. индивидуальное и по другой терминологии сингулярное, экзистенциальное человечества, человечество
есть лишь ценность всечеловеческого единства в
человеческом мире, качество
человеческого братства, которое не
есть реальность, стоящая над человеком.
Человеческая мысль о том, что
человеческая личность
есть высочайшее последнее, что Бога нет и что человек сам
есть бог,
есть мысль плоская, принижающая, а не возвышающая человека и мысль кошмарная.
Но
человеческая личность не
есть средство для какой-либо сверхличной ценности, не
есть орудие божественной силы.
Человеческая личность
есть потенциальное все, вся мировая история.
Космос, человечество, нация и пр. находятся в
человеческой личности, как в индивидуализированном универсуме или микрокосме, и выпадение, выбрасывание их во внешние реальности, в объекты,
есть результат падшести человека, подчинения его безличной реальности, экстериоризации, отчуждению.
Человеческая личность
есть универсум лишь под условием не эгоцентрического отношения к миру.
Гуманизм
есть диалектический момент в раскрытии
человеческой личности.
Образ
человеческой личности
есть не только образ
человеческий, но и образ Божий.
Личность тогда только
есть личность
человеческая, когда она
есть личность богочеловеческая.
Свобода и независимость
человеческой личности от объектного мира и
есть её богочеловечность.
Человеческая личность
есть существо теоандрическое.
Но в человеке
есть божественный элемент, в нем
есть как бы две природы, в нем
есть пересечение двух миров, он несет в себе образ, который
есть и образ
человеческий и образ Божий и
есть образ
человеческий в меру того, как осуществляется образ Божий.
Человек подвергается насильственной социализации, в то время как личность
человеческая должна
быть в свободном общении, в свободной общности, в коммюнотарности, основанной на свободе и любви.
Личность должна
быть богочеловеческой, общество же должно
быть человеческим.
Единственное истинное гипостазирование
есть гипостазирование самого
человеческого существа, понимание его как личности.
Цезарь, герой империализма,
есть раб, раб мира, раб воли к могуществу, раб
человеческой массы, без которой он не может осуществить воли к могуществу.
Ницше
был обращен к немногим, он
был аристократическим мыслителем, он презирал
человеческую массу, без которой нельзя реализовать империалистической воли.
Сталкиваются две точки зрения: 1)
есть неизменный, вечный, разумный порядок бытия, он выражается и в порядке социальном, который создается не людьми и которому люди должны подчиняться, и 2) основы мировой и социальной жизни, пораженной падшестью, не вечные и не навязанные сверху, они меняются от
человеческой активности и творчества.
Можно глубже сказать: бытие
есть отчуждение и объективация, превращение свободы в необходимость, индивидуального в общее, личного в безличное, торжество разума, потерявшего связь с
человеческим существованием.
Отвлеченное качество бытия, предикат бытия
есть лишь внутренняя составная часть конкретно-существующего, единичного; общее — бытийственное, общее — универсальное, общее —
человеческое находится в конкретной
человеческой личности, а не наоборот.
Бог совсем не
есть причина мира, он совсем не действует на
человеческую душу, как необходимость...
Последним пристанищем
человеческого идолопоклонства
было ложное рабье богопонимание, рабье катафатическое богопознание.
Атеизм, не вульгарно-злобный, а высокий, страдальческий атеизм
был диалектическим моментом в богопознании, он имел положительную миссию, в нем совершалось очищение идеи Бога от ложного социоморфизма, от
человеческой бесчеловечности, объективированной и перенесенной в трансцендентную сферу.
Идея гармонии целого, миропорядка и
есть источник рабства человека, это и
есть власть объективации над
человеческим существованием.
Так называемый мировой порядок и так называемая гармония мирового целого никогда не
были созданы Богом Бог совсем не
есть устроитель мирового порядка и администратор мирового целого, Бог
есть смысл
человеческого существования.
Мировой порядок, подавляющий части, превращающий личность в средство,
есть продукт объективации, т е. отчуждения и экстериоризации
человеческого существования, а не создание Бога.
Не понимают только того, что, если пантеизм
есть ересь, то это ересь прежде всего относительно человека и
человеческой свободы, а не относительно Бога.
Например, чудо совсем не означает нарушения каких-либо законов природы, это
есть явление смысла в
человеческой жизни, обнаруживающееся в природной среде, подчиненной частичным законам.
Но объективация
человеческого существования, выброшенность его вовне создает «общество», претендующее
быть реальностью большей и более первичной, чем человек и чем личность.
Порабощающая власть общества над
человеческой личностью
есть порождение иллюзии объективации.
Источник
человеческой свободы не может
быть в обществе, источник
человеческой свободы в духе.
Можно
было бы установить три типа
человеческой социальности: органические общности, механические общества, духовные общности.
Ничего священного не
было в происхождении
человеческих обществ, и священное в их истории
было лишь условной символикой.
Объективность общественных явлений, превышающая
человеческое существование,
есть объективация, отчуждение
человеческой природы, вследствие которой общественные отношения человека с человеком представляются реальностями, находящимися вне людей и над людьми.
Настоящее освобождение
есть освобождение от всех порабощающих символов и мифов, переход к подлинно
человеческой реальности.
Наименее объективированное и наименее общеобязательное познание
есть познание наиболее близкое к
человеческому существованию.
Цивилизация не
есть последняя цель
человеческого существования и верховная её ценность.
Но она
есть также объективация
человеческого существования, и потому она несет с собой порабощение.
Истина аристократична в том смысле, что она
есть достижение качества и совершенства в познании, независимо от количества, от мнения и требования
человеческих количеств.
Неточные совпадения
"
Была в то время, — так начинает он свое повествование, — в одном из городских храмов картина, изображавшая мучения грешников в присутствии врага рода
человеческого.
Сделавши это, он улыбнулся. Это
был единственный случай во всей многоизбиенной его жизни, когда в лице его мелькнуло что-то
человеческое.
[Ныне доказано, что тела всех вообще начальников подчиняются тем же физиологическим законам, как и всякое другое
человеческое тело, но не следует забывать, что в 1762 году наука
была в младенчестве.
Есть законы мудрые, которые хотя
человеческое счастие устрояют (таковы, например, законы о повсеместном всех людей продовольствовании), но, по обстоятельствам, не всегда бывают полезны;
есть законы немудрые, которые, ничьего счастья не устрояя, по обстоятельствам бывают, однако ж, благопотребны (примеров сему не привожу: сам знаешь!); и
есть, наконец, законы средние, не очень мудрые, но и не весьма немудрые, такие, которые, не
будучи ни полезными, ни бесполезными, бывают, однако ж, благопотребны в смысле наилучшего
человеческой жизни наполнения.
2. Да памятует градоправитель, что одною строгостью, хотя бы оная
была стократ сугуба, ни голода людского утолить, ни наготы
человеческой одеть не можно.