Что человек несет в себе образ Бога и через это
делается человеком, — это есть символ, понятия об этом нельзя выработать, богочеловечность есть противоречие для мысли, которая склоняется к монизму или дуализму.
Неточные совпадения
Проблема
человека, проблема свободы, проблема творчества
сделались основными проблемами моей философии.
Одержимый волей к могуществу находится во власти рока и
делается роковым
человеком.
Кристаллизовавшееся, затверделое общественное мнение
делается насилием над
человеком.
Космическая душа, душа мира, не имеющая внутреннего существования,
делается силой, обволакивающей
человека и поглощающей его личность.
Человек делается рабом цивилизации.
Человек делается средством нечеловеческого актуального процесса, технического и индустриального.
И судьба человечества
делается целиком зависящей от духовного переворота, от морального состояния
людей.
Человек делается рабом, но без рабства он бы чувствовал себя ещё ниже стоящим.
В них вырабатывается более высокий культурный уровень, более утонченные чувства и более утонченные нравы, даже телесный образ
человека делается более благородным, менее грубым.
Даже телесный образ
человека делается искусственным, и невозможно различить в нем человеческого лица.
Недопустима собственность, которая
делается орудием порабощения и угнетения
человека человеком.
Революции
делаются средним
человеком и для среднего
человека, который совсем не хочет изменения структуры сознания, не хочет нового духа, не хочет стать новым
человеком, не хочет реальной победы над рабством.
Тут хлеб
делается порабощением
человека.
Шопенгауэр был прав, когда говорил, что
человек делается игралищем стихии рода, внушающего ему иллюзии.
Два процесса необходимы, когда ставится тема пола и любви-эроса: внешнее освобождение от гнета и рабства общества и авторитарного понимания семьи и внутренняя аскеза, без которой
человек делается рабом самого себя и своей низшей природы.
Человек делается рабом своих частичных состояний, овладевающих им эмоциональных чар.
История
делается для среднего
человека и для масс, но средний
человек для истории есть отвлеченная единица, а не конкретное существо.
Там гаснет огонь машины и зажигается другой, огонь очага или камина; там англичанин перестает быть администратором, купцом, дипломатом и
делается человеком, другом, любовником, нежным, откровенным, доверчивым, и как ревниво охраняет он свой алтарь!
Везде повторяется одно и то же. Не только правительство, но и большинство либеральных, свободно мыслящих людей, как бы сговорившись, старательно отворачиваются от всего того, что говорилось, писалось, делалось и
делается людьми для обличения несовместимости насилия в самой ужасной, грубой и яркой его форме — в форме солдатства, т. е. готовности убийства кого бы то ни было, — с учением не только христианства, но хотя бы гуманности, которое общество будто бы исповедует.
Неточные совпадения
Городничий. Я сам, матушка, порядочный
человек. Однако ж, право, как подумаешь, Анна Андреевна, какие мы с тобой теперь птицы
сделались! а, Анна Андреевна? Высокого полета, черт побери! Постой же, теперь же я задам перцу всем этим охотникам подавать просьбы и доносы. Эй, кто там?
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши,
человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и
делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Подумавши, оставили // Меня бурмистром: правлю я // Делами и теперь. // А перед старым барином // Бурмистром Климку на́звали, // Пускай его! По барину // Бурмистр! перед Последышем // Последний
человек! // У Клима совесть глиняна, // А бородища Минина, // Посмотришь, так подумаешь, // Что не найти крестьянина // Степенней и трезвей. // Наследники построили // Кафтан ему: одел его — // И
сделался Клим Яковлич // Из Климки бесшабашного // Бурмистр первейший сорт.
Следовательно, ежели
человек, произведший в свою пользу отчуждение на сумму в несколько миллионов рублей,
сделается впоследствии даже меценатом [Мецена́т — покровитель искусств.] и построит мраморный палаццо, в котором сосредоточит все чудеса науки и искусства, то его все-таки нельзя назвать искусным общественным деятелем, а следует назвать только искусным мошенником.
Плутали таким образом среди белого дня довольно продолжительное время, и
сделалось с
людьми словно затмение, потому что Навозная слобода стояла въяве у всех на глазах, а никто ее не видал.