Неточные совпадения
Личность не вмещается в непрерывный, сплошной процесс мировой
жизни, она не может быть моментом или элементом эволюции
мира.
Лицо человеческое есть самое изумительное в мировой
жизни, через него просвечивает иной
мир.
В этой
жизни, в этом объективированном
мире полнота
жизни личности не реализуема, существование личности ущербно и частично.
Жизнь человека зависит от денег, самой безличной, самой бескачественной, на всё одинаково меняющейся силы
мира.
Авторитарному сознанию или авторитарному строю
жизни нужно противополагать не разум, не природу и не суверенное общество, а дух, т. е. свободу, духовное начало в человеке, образующее его личность и независимое от объективированной природы и от объективированного логического
мира.
Совершенно ошибочно было бы отнести апофатическую социологию к потустороннему, небесному, трансцендентному
миру, к «загробной»
жизни и успокоиться на том, что в посюстороннем, земном, имманентном
мире, в
жизни до смерти все должно остаться по-старому.
Бог откровения, Бог Библии не есть Абсолютное, в Нём драматическая
жизнь и движение, есть отношение к другому, к человеку и
миру.
Природный
мир, «
мир сей» и его массивная среда, совсем не тождествен с тем, что называют космосом и космической
жизнью, наполненной существами.
В объективированной природе нельзя искать души
мира, внутренней
жизни космоса, потому что она не есть подлинный
мир, но
мир в падшем состоянии,
мир порабощенный, отчужденный, обезличенный.
В объективированном историческом
мире нет священного, которое могло бы перейти в вечную
жизнь, нет ничего достойного её, и этот
мир должен прийти к концу и быть судим высшим судом.
За тягой к «природному», к «органическому» скрыта эта потребность освободиться от разделяющей множественности
мира цивилизации и перейти к целостности и единству божественной
жизни.
Стремление к господству, к могуществу, к успеху, к славе, к наслаждению
жизнью всегда есть рабство, рабье отношение к себе и рабье отношение к
миру, ставшему предметом вожделения, похоти.
Существует вечный конфликт «войны» и «
мира»,
жизни «исторической» и
жизни «частной»,
жизни «объективированной» и
жизни, остающейся в «субъективности».
Выработка личности есть выработка аристократического типа, т. е. человека, не допускающего себя до смешения с безликой мировой средой, внутренне независимого и свободного, восходящего к более высокому качественному содержанию
жизни и нисходящего к
миру униженному, страдающему и лишенному возможности возвышения.
Такова экономия
жизни этого
мира.
Утопия хочет совершенной
жизни, принудительного добра, рационализации человеческой трагедии без действительного преображения человека и
мира, без нового неба и новой земли.
Труд есть самая большая реальность человеческой
жизни в этом
мире, есть первичная реальность.
Пол ужасен в царстве обыденности, он ужасен в буржуазном
мире и связан с властью денег над человеческой
жизнью.
Вся эротическая
жизнь человека состоит из конфликтов, которые в объективированном
мире не могут быть окончательно преодолены.
В этом
мире человек испытывает страх
жизни и страх смерти.
Обыденность притупляет страхи, связанные с глубиной
жизни и смерти, но создает свои, другие страхи, под властью которых человек все время живет, страхи, связанные с делами
мира сего.
В круговороте природного
мира жизнь и смерть неразрывны.
И как твои обязанности, вытекающие из твоей принадлежности к известной семье, обществу, всегда подчиняются высшим обязанностям, вытекающим из принадлежности к государству, так и твои обязанности, вытекающие из твоей принадлежности к государству, необходимо должны быть подчинены обязанностям, вытекающим из твоей принадлежности к
жизни мира, к богу.
Неточные совпадения
Не вопрос о порядке сотворения
мира тут важен, а то, что вместе с этим вопросом могло вторгнуться в
жизнь какое-то совсем новое начало, которое, наверное, должно было испортить всю кашу.
Дом был большой, старинный, и Левин, хотя жил один, но топил и занимал весь дом. Он знал, что это было глупо, знал, что это даже нехорошо и противно его теперешним новым планам, но дом этот был целый
мир для Левина. Это был
мир, в котором жили и умерли его отец и мать. Они жили тою
жизнью, которая для Левина казалась идеалом всякого совершенства и которую он мечтал возобновить с своею женой, с своею семьей.
Он отгонял от себя эти мысли, он старался убеждать себя, что он живет не для здешней временной
жизни, а для вечной, что в душе его находится
мир и любовь.
«Все живут, все наслаждаются
жизнью, — продолжала думать Дарья Александровна, миновав баб, выехав в гору и опять на рыси приятно покачиваясь на мягких рессорах старой коляски, — а я, как из тюрьмы выпущенная из
мира, убивающего меня заботами, только теперь опомнилась на мгновение.
Эта жестокость его, с которой он разрушал
мир, с таким трудом состроенный ею себе, чтобы переносить свою тяжелую
жизнь, эта несправедливость его, с которой он обвинял ее в притворстве, в ненатуральности, взорвали ее.