Неточные совпадения
Теория познания, идущая от Канта, подменяет проблему человека и его силы познавать бытие проблемой трансцендентального
сознания, гносеологического
субъекта или мирового духа, божественного разума.
Между тем как основной вопрос познания есть вопрос об отношении между трансцендентальным
сознанием или гносеологическим
субъектом и человеком, живой и конкретной человеческой личностью.
Теория познания должна стать философской антропологией, учением о человеке, а не учением о трансцендентальном
сознании и гносеологическом
субъекте, но и не психологическим или социологическим учением о человеке, а онтологическим и пневмотологическим учением о человеке.
Вот я и спрашиваю, в чем благодатное, просветляющее действие трансцендентального
сознания гносеологического
субъекта или мирового духа на человека, на живую, конкретную личность, как раскрывается сила и прочность познания в человеке, и притом в данном человеке, а не в сфере внечеловеческой.
Разрыв между трансцендентальным
сознанием, гносеологическим
субъектом, идеальным логическим бытием и живым человеком, в сущности, делает познание невозможным.
Но
сознание предполагает отношение
субъекта и объекта.
Райское бытие не знает раздвоения на
субъект и объект, не знает рефлексии, не знает болезненного
сознания, переживающего конфликт с бессознательным.
Я говорил уже в первой главе, что проблема человека не может быть подменена ни проблемой
субъекта, трансцендентального
сознания, ни проблемой души, психологического
сознания, ни проблемой духа, ни проблемой идеальных ценностей, идей добра, истины, красоты и пр.
Неточные совпадения
Субъекту принадлежит примат над обществом, но
сознание субъекта предполагает первоидеи, первосотворенные Богом, которые не перед
субъектом, а за ним, в глубине.
Вторичное
сознание связано с распадом на
субъект и объект, оно объективирует познаваемое.
Идея же греха и вытекающей из него болезненности бытия дана нам до всех категорий, до всякого рационализирования, до самого противоположения
субъекта объекту; она переживается вне времени и пространства, вне законов логики, вне этого мира, данного рациональному
сознанию.
Наш «эмпирический» мир есть действительный мир, но больной и испорченный; он воспринимается таким, каков он есть в данном своем дефектном состоянии, а не таким, каким его конструирует
субъект; он познается наукой, наука имеет дело с реальностью, а не с состояниями
сознания и элементами мышления, но реальностью больной.
Происхождение и значение всех категорий не может быть осмыслено углублением в
субъект, так как тут проблема онтологическая, а не гносеологическая, и, чтобы понять хоть что-нибудь, гносеология должна стать сознательно онтологической, исходить из первоначальной данности бытия и его элементов, а не
сознания, не
субъекта, противоположного объекту, не вторичного чего-то.