Неточные совпадения
Этика с обеих сторон, в
начале и в конце, упирается в сферу, лежащую «по ту сторону добра и зла», в
жизнь райскую и в
жизнь Царства Божьего, в досознательное и сверхсознательное состояние.
Значение человека в
жизни и его власть над
жизнью определяется присутствием в человеке безличного, нечеловеческого
начала, иерархического принципа.
«Добрые дела»
начинают понимать не как проявление любви к Богу и к ближнему, к живому существу, не как обнаружение благостной силы, дающей
жизнь другим существам, а как способ самоспасения и самооправдания, как путь осуществления отвлеченной идеи добра, за которое человек получает награду в будущей
жизни.
Только личность есть подлинно творческое и пророческое
начало в нравственной
жизни, она выковывает новые ценности.
Похоть
жизни и есть
начало прямо противоположное творчеству.
Вот как можно формулировать парадоксальный принцип этики: в своем стремлении к совершенству никогда не стремись к тому, чтобы нравственное
начало само по себе сделалось преобладающим в
жизни и вытесняющим все остальное, стремись к совершенной полноте
жизни.
Подозрительность и мнительность, видящая повсюду зло, ересь и гибель, есть
начало психического расстройства, нарушение гармонии духовной
жизни.
Духовное
начало по существу своему должно быть
началом просветляющим, синтезирующим и определяющим целостность душевной
жизни.
Душевная
жизнь без духовного
начала распадается на бессвязные и лишенные смысла переживания.
Есть два истинных этических
начала: или любовь и благодатное преображение
жизни, или свобода и охраняющее свободу право.
Хозяйственная
жизнь не может быть совершенно автономной, она подчинена нравственным
началам.
Так называемая рационализация промышленности, выбрасывающая на улицу и обрекающая на голод огромное количество рабочих, свидетельствует о том, что социальный вопрос делается прежде всего вопросом распределения и что хозяйственная
жизнь должна быть подчинена нравственным
началам.
Примат должен принадлежать духовному
началу, потом следует экономика как реальный базис
жизни и потом лишь политика, вечно служебная в отношении к экономике.
Материнство есть космическое
начало заботы и охраны
жизни от грозящих ей опасностей, выращивание
жизни детей не только в собственном смысле, но и вечных детей, беспомощных, какими являются большинство людей.
Лишь в эпоху эллинистическую, ко времени явления Христа в религиозном сознании иудаизма духовный элемент
начинает освобождаться от власти элемента натуралистического, что означает высвобождение личности, выход ее из растворенности в родовой, народной
жизни.
Печаль греков, в такой форме не свойственная древнееврейскому, библейскому чувству
жизни, связана с тем, что грекам дано было раскрывать человеческое
начало, но не дано было соединять его с
началом божественным.
Если бы
жизнь человека целиком была взята в дух и претворена в духовную
жизнь, если бы духовное
начало окончательно овладело природной стихией, душевной и телесной, то смерти как натурального факта совсем не наступило бы, то совершился бы переход в вечность без того события, которое мы извне воспринимаем как смерть.
В этом онтологическое различие рая в
начале и рая в конце мировой
жизни.
Если рай в
начале мировой
жизни не приемлем, потому что в нем не испытана еще свобода, то рай в конце мировой
жизни не приемлем, потому что в нем свобода уже испытана и породила зло.
Как часто летнею порою, // Когда прозрачно и светло // Ночное небо над Невою // И вод веселое стекло // Не отражает лик Дианы, // Воспомня прежних лет романы, // Воспомня прежнюю любовь, // Чувствительны, беспечны вновь, // Дыханьем ночи благосклонной // Безмолвно упивались мы! // Как в лес зеленый из тюрьмы // Перенесен колодник сонный, // Так уносились мы мечтой // К
началу жизни молодой.
Неточные совпадения
«Бабенка, а умней тебя! — // Помещик вдруг осклабился // И
начал хохотать. — // Ха-ха! дурак!.. Ха-ха-ха-ха! // Дурак! дурак! дурак! // Придумали: господский срок! // Ха-ха… дурак! ха-ха-ха-ха! // Господский срок — вся
жизнь раба! // Забыли, что ли, вы: // Я Божиею милостью, // И древней царской грамотой, // И родом и заслугами // Над вами господин!..»
Не вопрос о порядке сотворения мира тут важен, а то, что вместе с этим вопросом могло вторгнуться в
жизнь какое-то совсем новое
начало, которое, наверное, должно было испортить всю кашу.
Человек приходит к собственному жилищу, видит, что оно насквозь засветилось, что из всех пазов выпалзывают тоненькие огненные змейки, и
начинает сознавать, что вот это и есть тот самый конец всего, о котором ему когда-то смутно грезилось и ожидание которого, незаметно для него самого, проходит через всю его
жизнь.
— Моя
жизнь тоже удивительная. Я сызмальства… —
начал он, блестя глазами, очевидно, заразившись восторженностью Левина, так же как люди заражаются зевотой.
Я не виню вас, и Бог мне свидетель, что я, увидев вас во время вашей болезни, от всей души решился забыть всё, что было между нами, и
начать новую
жизнь.