Неточные совпадения
Достоевский гениально показал, что
человек есть существо иррациональное и стремящееся к страданию, а не непременно к
счастью.
Человек совсем не стремится к
счастью.
Человек стремится к предметным благам и ценностям, обладание которыми может дать
счастье и блаженство, но само
счастье и блаженство не может быть сознательной целью.
Никакого критерия и мерила
счастья не существует, и никакого сравнения не может быть
счастья одного
человека со
счастьем другого.
Основное для этики стремление
человека не есть стремление к
счастью, как не есть и стремление к покорности и подчинению, а стремление к качеству, самовозрастанию и самореализации хотя бы принятием страдания, а не
счастья, хотя бы путем бунта и восстания.
Человек есть существо свободное и призванное к творчеству, и потому он должен думать не о
счастье и удовлетворении, но и не о покорности и подчинении.
Всякая этика закона должна признать, что отвлеченное добро выше конкретного, индивидуального
человека, хотя бы под отвлеченным добром разумелся принцип личности или принцип
счастья.
Человеку внушили идею, что верховным благом и верховной целью является
счастье, чтобы держать его в рабстве.
Свобода и достоинство
человека не позволяют видеть в
счастье и удовлетворении цель и высшее благо жизни.
Томисты и до сих пор еще утверждают психологию, согласно которой
человек всегда стремится к
счастью и блаженству.
Человек есть существо свободное, духовное и творческое, и свободное творчество духовных ценностей он предпочитает
счастью.
Этика эвдемонистическая, будь этот эвдемонизм земной или небесный, в конце концов, есть этика страха, ибо
человек боится за свое
счастье и
счастье других, ибо
счастье со всех сторон подвергается опасностям и оно покупается оппортунизмом в оценках и действиях.
В хилиастическую идею вложена мечта
человека о
счастье и блаженстве, о мессианском пире, о рае не только на небе, но и на земле, не только в вечности, но еще в нашем историческом времени.
Человек рожден для
счастья — думает эвдемонизм земной.
Да и
человек никогда не стремится к
счастью, он стремится к предметным ценностям и благам, достижение которых уже может дать
счастье.
Сам Великий Инквизитор хочет дать миллиону миллионов
людей счастье слабосильных младенцев, сняв с них непосильное бремя свободы, лишив их свободы духа [См. мою книгу «Миросозерцание Достоевского», в основу которой положено истолкование «Легенды о Великом Инквизиторе».].
— Знаю. Это очень там верно; отчетливо и точно. Когда весь
человек счастья достигнет, то времени больше не будет, потому что не надо. Очень верная мысль.
Неточные совпадения
С утра встречались странникам // Все больше
люди малые: // Свой брат крестьянин-лапотник, // Мастеровые, нищие, // Солдаты, ямщики. // У нищих, у солдатиков // Не спрашивали странники, // Как им — легко ли, трудно ли // Живется на Руси? // Солдаты шилом бреются, // Солдаты дымом греются — // Какое
счастье тут?..
Стародум(c нежнейшею горячностию). И мое восхищается, видя твою чувствительность. От тебя зависит твое
счастье. Бог дал тебе все приятности твоего пола. Вижу в тебе сердце честного
человека. Ты, мой сердечный друг, ты соединяешь в себе обоих полов совершенства. Ласкаюсь, что горячность моя меня не обманывает, что добродетель…
Стародум. О! Когда же вы так ее любите, то должен я вас обрадовать. Я везу ее в Москву для того, чтоб сделать ее
счастье. Мне представлен в женихи ее некто молодой
человек больших достоинств. За него ее и выдам.
Софья. Мне казалось, дядюшка, что все
люди согласились, в чем полагать свое
счастье. Знатность, богатство…
Так, например, однажды он начал объяснять глуповцам права
человека, но, к
счастью, кончил тем, что объяснил права Бурбонов.