Неточные совпадения
Я не предсказываю, каким путем необходимо пойдет история, в хочу лишь проблематически начертать идеальные черты и тенденции нового типа общества и
культуры [Этот этюд может
быть чем-то вроде программного разъяснения к мыслям, развитым в моем «Конце Ренессанса» (см. «София») и в книгах «Смысл истории» и «Философия неравенства».].
Тогда
был закат
культуры несоизмеримо более высокой, чем
культура нового времени, чем цивилизация XIX века.
Тогда не могли еще понять, что Платон — величайшее явление
культуры эллинской —
был обращен к грядущей ночной эпохе,
был уже выходом за пределы эллинского дня.
В эпоху падения античного мира и явления христианства «реакционно»
было отстаивать начала античного просвещения и античной цивилизации и в высшей степени «прогрессивно» и даже «революционно»
было отстаивать те духовные начала, которые потом восторжествовали в средневековой
культуре.
В эпоху Ренессанса, на заре новой истории возврат к античности, к древним началам
культуры был творческим движением вперед.
Религия не может
быть частным делом, как того хотела новая история, она не может
быть автономна, и не могут
быть автономны все другие сферы
культуры.
Рушатся основы миросозерцания XIX века, и потому рушатся обоснованные на нем государства и
культуры. Рушатся государства монархические и демократические, одинаково имевшие в своей первооснове гуманизм. Переживает кризис и крах не та или иная форма государства, а само государство. Крепких, долголетних государств не осталось. Ни одно государство не знает, что
будет с ним завтра.
Это и
есть переход
культуры в цивилизацию.
Культура перестает
быть европейской, она становится всемирной.
Европа принуждена
будет отказаться от того, чтобы
быть монополистом
культуры.
В этом смысле коммунистический интернационализм
есть уже явление нового средневековья, а не старой новой истории, и к новому средневековью нужно отнести всякую волю к религиозному объединению, соединению разорванных частей христианского мира, волю к универсальной духовной
культуре, обнаруживающуюся в высшем духовном слое современного человечества.
Но знаем также, что средние века
были эпохой религиозной до преимуществу,
были охвачены тоской по небу, которая делала народы одержимыми священным безумием, что вся
культура средневековья направлена на трансцендентное и потустороннее, что в эти века
было великое напряжение мысли в схоластике и мистике для решения последних вопросов бытия, равного которому не знает история нового времени, что средние века не растрачивали своей энергии во вне, а концентрировали ее внутри и выковывали личность в образе монаха и рыцаря, что в это варварское время созрел культ прекрасной дамы и трубадуры
пели свои песни.
В сущности, средневековая
культура была уже возрождением, борьбой с тем варварством и тьмой, которые наступили после падения античной
культуры.
Это
есть прежде всего, как я уже говорил, конец гуманизма, индивидуализма, формального либерализма
культуры нового времени и начало новой коллективной религиозной эпохи, в которую должны выявиться противоположные силы и начала, должно обнаружиться все, что оставалось в подпочве и подсознательном новой истории.
Вот этот символизм
культуры, в котором и
было ее величие и красота, и переживает кризис.
Но кризис
культуры есть вместе с тем упадок
культуры в ее старых секулярных формах, упадок искусства, философии и пр.
Религия в новое время тоже стала дифференциальной частью
культуры, ей
было отведено отдельное и очень небольшое место.
День
был временем исключительного преобладания мужской
культуры.
Всякая революция
есть процесс разложения старого общества и
культуры.
Этот культурный слой, эта тонкая
культура возможны
были лишь благодаря монархии, которая не допускала буйного разлития народной тьмы.
Русская
культура была по преимуществу дворянской.
Должен
быть найден новый духовный принцип организации власти и
культуры.
Новая русская буржуазия, под которой следует понимать не класс фабрикантов и банкиров, а победоносный социально-антропологический тип, предъявит спрос на техническую цивилизацию, но не
будет нуждаться в высшей
культуре всегда аристократической.
Воля русского народа
есть воля тысячелетнего народа, который через Владимира Св. принял христианство, который собирал Россию при Великих Князьях Московских, который нашел выход из смутной эпохи, прорубил окно в Европу при Петре Великом, который выдвинул великих святых и подвижников и чтил их, создал великое государство и
культуру, великую русскую литературу.
Неточные совпадения
— Я хочу понять: что же такое современная женщина, женщина Ибсена, которая уходит от любви, от семьи? Чувствует ли она необходимость и силу снова завоевать себе
былое значение матери человечества, возбудителя
культуры? Новой
культуры?
— Создателем действительных культурных ценностей всегда
был инстинкт собственности, и Маркс вовсе не отрицал этого. Все великие умы благоговели пред собственностью, как основой
культуры, — возгласил доцент Пыльников, щупая правой рукою графин с водой и все размахивая левой, но уже не с бумажками в ней, а с какой-то зеленой книжкой.
— XIX век — век пессимизма, никогда еще в литературе и философии не
было столько пессимистов, как в этом веке. Никто не пробовал поставить вопрос: в чем коренится причина этого явления? А она — совершенно очевидна: материализм! Да, именно — он! Материальная
культура не создает счастья, не создает. Дух не удовлетворяется количеством вещей, хотя бы они
были прекрасные. И вот здесь — пред учением Маркса встает неодолимая преграда.
Но
есть другая группа собственников, их — большинство, они живут в непосредственной близости с народом, они знают, чего стоит превращение бесформенного вещества материи в предметы материальной
культуры, в вещи, я говорю о мелком собственнике глухой нашей провинции, о скромных работниках наших уездных городов, вы знаете, что их у нас — сотни.
— «Победа над идеализмом
была в то же время победой над женщиной». Вот — правда! Высота
культуры определяется отношением к женщине, — понимаешь?