Естественно, что, подчинив себе Голод (алгебраический = сумме
внешних благ), Единое Государство повело наступление против другого владыки мира — против Любви. Наконец и эта стихия была тоже побеждена, то есть организована, математизирована, и около 300 лет назад был провозглашен наш исторический «Lex sexualis»: «всякий из нумеров имеет право — как на сексуальный продукт — на любой нумер».
Когда человек держится веры только потому, что за исполнение дел веры ожидает в будущем всяких
внешних благ, то это не вера, а расчет, и расчет всегда неверный. Расчет неверный потому, что истинная вера дает благо только в настоящем, а не дает и не может дать никаких внешних благ в будущем.
Только перенеси человек смысл своей жизни из достижения
внешних благ в служение отцу, и нет уже для такого человека разницы между тем, что в мирской жизни называется счастием или несчастием.
То «неожиданное, исключительное унижение, которое ему постоянно приходилось испытывать дома, представлялось ему, именно вследствие своей тяжести, тем бременем, которого он не имеет права сбросить. «Такое желание, — пишет он Черткову, — есть желание
внешних благ для себя, — такое же, как желание дворцов, и богатства, и славы, и потому оно не Божие».
Неточные совпадения
Славянофилы и Достоевский всегда противополагали внутреннюю свободу русского народа, его органическую, религиозную свободу, которую он не уступит ни за какие
блага мира, внутренней несвободе западных народов, их порабощенности
внешним.
Всякое состояние по этому учению есть только известная ступень на пути к недостижимому внутреннему и
внешнему совершенству и потому не имеет значения.
Благо только в движении к совершенству, остановка же на каком бы то ни было состоянии есть прекращение
блага.
Но так бы это было, если бы не было метафизики лицемерия, которая говорит, что с религиозной точки зрения владение или невладение землей — безразлично для спасения, а с научной точки зрения — то, что отказ от владения землей был бы бесполезным личным усилием и что содействие
благу людей совершается не этим путем, а постепенным изменением
внешних форм.
А презираете вы страдания и ничему не удивляетесь по очень простой причине: суета сует,
внешнее и внутреннее презрение к жизни, страданиям и смерти, уразумение, истинное
благо — все это философия, самая подходящая для российского лежебока.
— Это вы напрасно. Если вы почаще будете вдумываться, то вы поймете, как ничтожно все то
внешнее, что волнует нас. Нужно стремиться к уразумению жизни, а в нем — истинное
благо.