Неточные совпадения
И часто трудно бывает определить, почему русский
человек объявляет бунт против культуры и истории и низвергает все ценности, почему он оголяется, потому ли, что он нигилист, или потому, что он апокалиптик и устремлен к всеразрешающему религиозному
концу истории.
Прыжок к
концу противополагают русские
люди историческому и культурному труду европейских
людей.
Путь свободы ведет или к человекобожеству, и на этом пути
человек находит свой
конец и свою гибель, или к Богочеловечеству, и на этом пути находит свое спасение и окончательное утверждение своего образа.
Это раздвоение и поляризация человеческой природы, это трагическое движение, идущее в самую духовную глубину, в самые последние пласты, не связано ли у Достоевского с тем, что он призван был в
конце новой истории, у порога какой-то новой мировой эпохи раскрыть в
человеке борьбу начал Богочеловеческих и человекобожеских, Христовых и антихристовых, неведомую прежним эпохам, в которых зло являлось в более элементарной и простой форме?
Гуманистическое самоутверждение и самодовольство
человека находит свой
конец у Достоевского и Ницше.
Но раньше Ницше в гениальной диалектике своей о
человеке Достоевский раскрыл этот роковой и неотвратимый
конец гуманизма, эту гибель
человека на пути человекобожества.
У Достоевского же до
конца сохраняется
человек.
Бог у него никогда не поглощает
человека,
человек не исчезает в Боге,
человек остается до
конца и навеки веков.
И этот путь страдания должен быть до
конца пройден
человеком.
Чтобы до
конца узнать все, что открылось Достоевскому о
человеке, нужно обратиться к его исследованию о свободе и зле.
Тема Раскольникова означает уже кризис гуманизма,
конец гуманистической морали, гибель
человека от самоутверждения
человека.
Но тот, кто обращен к Христу Грядущему и к последней борьбе в
конце времен, так же
человек будущего, а не прошлого, как и тот, кто обращен к грядущему антихристу и в последней борьбе стал на его сторону.
Человек должен до
конца принять страдальческий путь свободы.
В
конце пути своего
человек возвращается к земле, к природной жизни, воссоединяется с великим космическим целым.
Люди 40-х годов, как и
люди 60-х годов, не жили еще в атмосфере апокалиптической, они не доходили до последнего и предельного, не задумывались над
концом всех вещей.
Клим изорвал письмо, разделся и лег, думая, что в конце
концов люди только утомляют. Каждый из них, бросая в память тяжелую тень свою, вынуждает думать о нем, оценивать его, искать для него место в душе. Зачем это нужно, какой смысл в этом?
И неужели сие мечта, чтобы под
конец человек находил свои радости лишь в подвигах просвещения и милосердия, а не в радостях жестоких, как ныне, — в объядении, блуде, чванстве, хвастовстве и завистливом превышении одного над другим?
Первые обыкновенно страдали тоской по предводительстве, достигнув которого разорялись в прах; вторые держались в стороне от почестей, подстерегали разорявшихся, издалека опутывая их, и, при помощи темных оборотов, оказывались в конце
концов людьми не только состоятельными, но даже богатыми.
Неточные совпадения
— Мы
люди привышные! — говорили одни, — мы претерпеть мо́гим. Ежели нас теперича всех в кучу сложить и с четырех
концов запалить — мы и тогда противного слова не молвим!
— Валом валит солдат! — говорили глуповцы, и казалось им, что это
люди какие-то особенные, что они самой природой созданы для того, чтоб ходить без
конца, ходить по всем направлениям. Что они спускаются с одной плоской возвышенности для того, чтобы лезть на другую плоскую возвышенность, переходят через один мост для того, чтобы перейти вслед за тем через другой мост. И еще мост, и еще плоская возвышенность, и еще, и еще…
Человек приходит к собственному жилищу, видит, что оно насквозь засветилось, что из всех пазов выпалзывают тоненькие огненные змейки, и начинает сознавать, что вот это и есть тот самый
конец всего, о котором ему когда-то смутно грезилось и ожидание которого, незаметно для него самого, проходит через всю его жизнь.
Из дальнейших расспросов оказывалось, что Двоекуров был
человек настойчивый и, однажды задумав какое-нибудь предприятие, доводил его до
конца.
— Хорошо, — сказала она и, как только
человек вышел, трясущимися пальцами разорвала письмо. Пачка заклеенных в бандерольке неперегнутых ассигнаций выпала из него. Она высвободила письмо и стала читать с
конца. «Я сделал приготовления для переезда, я приписываю значение исполнению моей просьбы», прочла она. Она пробежала дальше, назад, прочла всё и еще раз прочла письмо всё сначала. Когда она кончила, она почувствовала, что ей холодно и что над ней обрушилось такое страшное несчастие, какого она не ожидала.