Нигде на Западе не существовала в такой
своеобразной форме проблема «интеллигенция и народ», которой посвящено все русское мышление второй половины XIX века, ибо на Западе в сущности не было ни «интеллигенции», ни «народа» в русском смысле слова.
Он все более часто чувствовал, что из массы сырого материала, накопленного им, крайне трудно выжать единый смысл, придать ему
своеобразную форму, явиться пред людями автором нового открытия, которое объединит все передовые силы страны.
Во всяком случае, в боковушке все жили в полном согласии. Госпожи «за любовь» приказывали, Аннушка — «за любовь» повиновалась. И если по временам барышни называли свою рабу строптивою, то это относилось не столько к внутренней сущности речей и поступков последней, сколько к их
своеобразной форме.
В провинции печоринство приняло совершенно
своеобразные формы; оно утратило свой демонический характер, свою прозрачность и нежность, которыми в особенности привлекает к себе симпатии дам, и облеклось в свой будничный, плотяный наряд, вполне соответственный нашему северному климату, который, как известно, ничего прозрачного и легкого не терпит.
Неточные совпадения
Он знал, что его личный, житейский опыт формируется чужими словами, когда он был моложе, это обижало, тревожило его, но постепенно он привык не обращать внимания на это насилие слов, которые — казалось ему — опошляют подлинные его мысли, мешают им явиться в отличных
формах, в оригинальной силе,
своеобразном блеске.
Тяжелый, толстый Варавка был похож на чудовищно увеличенного китайского «бога нищих», уродливая фигурка этого бога стояла в гостиной на подзеркальнике, и карикатурность ее
форм необъяснимо сочеталась с какой-то
своеобразной красотой. Быстро и жадно, как селезень, глотая куски ветчины, Варавка бормотал:
Традиционное применение русской интеллигенции отвлеченно-социологических категорий к исторической жизни и историческим задачам всегда было лишь
своеобразной и прикрытой
формой морализирования над историей.
Человеческая стихия в одной точке соединялась с Христом и тем спасалась в индивидуальной
форме, но исторически, вселенски она утверждала себя по-своему, приняла
своеобразный компромисс христианства с языческой антропологией.