Неточные совпадения
После падения Византийской империи, Второго Рима, самого большого в мире православного
царства, в
русском народе пробудилось сознание, что
русское, московское
царство остается единственным православным
царством в мире и что
русский народ — единственный носитель православной веры.
Искание
царства, истинного
царства, характерно для
русского народа на протяжении всей его истории.
Совершенно также и принадлежность к советской России, к
русскому коммунистическому
царству будет определяться исповеданием ортодоксально-коммуннистической веры.
И в
русском народе и в
русской интеллигенции будет искание
царства, основанного на правде.
Вопреки мнению славянофилов,
русский народ был народом государственным — это остается верным и для советского государства — и вместе с тем это народ, из которого постоянно выходила вольница, вольное казачество, бунты Стеньки Разина и Пугачева, революционная интеллигенция, анархическая идеология, народ, искавший нездешнего
царства правды.
Просвещение разрушило старую веру в православное
царство и искание
царства приняло иное направление, по иному была осознана
русская миссия.
Он принадлежал к тем
русским людям, которые ищут спасения от зла и страданий, ищут
Царства Божьего и имеют свой план спасения.
Как это парадоксально ни звучит, но большевизм есть третье явление
русской великодержавности,
русского империализма, — первым явлением было московское
царство, вторым явлением петровская империя.
Он воспользовался свойствами
русской души, во всем противоположной секуляризированному буржуазному обществу, ее религиозностью, ее догматизмом и максимализмом, ее исканием социальной правды и
царства Божьего на земле, ее способностью к жертвам и к терпеливому несению страданий, но также к проявлениям грубости и жестокости, воспользовался
русским мессианизмом, всегда остающимся, хотя бы в бессознательной форме,
русской верой в особые пути России.
Старая
русская автократическая монархия имела корни в религиозных верованиях народа, она себя сознавала и оправдывала как теократия, как священное
царство.
Новое
русское коммунистическое государство тоже автократично и тоже имеет корни в верованиях народа, в новых верованиях рабоче-крестьянских масс, оно тоже сознает себя и оправдывает как священное
царство, как обратную теократию.
Национализация
русского коммунизма, о которой все свидетельствуют, имеет своим источником тот факт, что коммунизм осуществляется лишь в одной стране, в России, и коммунистическое
царство окружено буржуазными, капиталистическими государствами.
И мы видим, что в
русском коммунистическом
царстве совершенно отрицается свобода совести и мысли.
Русский коммунизм, если взглянуть на него глубже, в свете
русской исторической судьбы, есть деформация
русской идеи,
русского мессианизма и универсализма,
русского искания
царства правды,
русской идеи, принявшей в атмосфере войны и разложения уродливые формы.
Он не понимает, что
русское православие, чуждое морализма, в конце концов внутренне воспитало и души тех
русских людей, которые в сознании от него отошли, оно вызвало в душе
русского народа искание
царства Божьего и правды Его, привило человечность и сострадательность, столь отразившиеся в
русской литературе.
С традиционно-русским характером коммунизма связаны и его положительные и отрицательные стороны: с одной стороны, искание
царства Божьего и целостной правды, способность к жертве и отсутствие буржуазности, с другой стороны, абсолютизация государства и деспотизм, слабое сознание прав человека и опасность безликого коллективизма.
Это ему было нужно, во-первых, для того, чтобы видеть живописнейшие места в государстве, которые большею частью были избираемы старинными русскими людьми для основания монастырей: во-вторых, для того, чтобы изучить проселки
русского царства и жизнь крестьян и помещиков во всем его разнообразии; в-третьих, наконец, для того, чтобы написать географическое сочинение о России самым увлекательным образом.
Неточные совпадения
В Петербурге Райский поступил в юнкера: он с одушевлением скакал во фронте, млея и горя, с бегающими по спине мурашками, при звуках полковой музыки, вытягивался, стуча саблей и шпорами, при встрече с генералами, а по вечерам в удалой компании на тройках уносился за город, на веселые пикники, или брал уроки жизни и любви у столичных
русских и нерусских «Армид», в том волшебном
царстве, где «гаснет вера в лучший край».
Толпились перед ним, точно живые, тени других великих страдалиц:
русских цариц, менявших по воле мужей свой сан на сан инокинь и хранивших и в келье дух и силу; других цариц, в роковые минуты стоявших во главе
царства и спасавших его…
И думается, что для великой миссии
русского народа в мире останется существенной та великая христианская истина, что душа человеческая стоит больше, чем все
царства и все миры…
Но если польское мессианское сознание и может быть поставлено выше
русского мессианского сознания, я верю, что в самом народе
русском есть более напряженная и чистая жажда правды Христовой и
царства Христова на земле, чем в народе польском.
Герцен почуял это победное шествие
царства мещанства и содрогнулся от отвращения, искал спасения от него в России, в
русском крестьянстве [Тот же Герцен пророчески предсказал
царство прусского милитаризма и неизбежность столкновения с ним.].