В
русской природе есть вечная склонность к покаянию, работа совести всегда преобладает в ней над работой чести, над чувством достоинства, по преимуществу западным, рыцарским по своему происхождению.
Неточные совпадения
Русская религиозная мысль много сделала для выявления конечных религиозных основ социализма, для выяснения его двоящейся
природы, сделала больше, чем мысль западная.
Русские по женственной
природе своей легко поддаются соблазнам двоящихся образов, соблазнам зла, принявшего обличье добра.
Ярость, злоба, ненависть, жажда крови и насилий прекратится, когда народная масса просветится сознанием того, что в России сейчас невозможен социализм и безграничное увеличение благосостояния рабочих и крестьян, невозможно полное социальное равенство не потому только, что этого не хотят буржуазные, имущие классы, но прежде всего потому, что это невозможно объективно, что это противоречит непреложным законам
природы, что этого не допускает бедность России, ее промышленная отсталость, некультурность народа, духовная немощь
русского общества и т. п.
Если и западный социализм, более культурный, грешит невниманием к значению квалифицированного, духовного труда, то социализм
русский, обнаруживший совершенно варварскую
природу, готов громить представителей этого высшего труда.
Русский правый максимализм и
русский левый максимализм — одной
природы, одной стихии, одинаково отрицает всякую норму и закон, одинаково антикультурен и антигосударствен, одинаково не признает права и свободы, одинаково поглощает всякий лик в безликой бездне.
Многое гениально прозревал он в
природе русского человека, в особенности в
природе русской революционной интеллигенции.
Русские революционеры,
русские социалисты и анархисты, как бы фанатически они ни исповедовали западные учения, всегда были по
природе своей восточниками, а не западниками.
Многие видят в таком моральном сознании христианскую
природу русского народа.
Источника социальных бедствий и зол
русские слишком исключительно склонны искать в злой воле людей, буржуазных и имущих классов, и никогда не ищут его в низком уровне культуры, в слабой степени овладения стихийными силами
природы.
Экстенсивная и распределительная
природа русского социализма наводит на мысль, что в
русском социализме слишком многое должно быть отнесено на счет остатков первоначального состояния первобытной демократии, того сельского коммунизма, с которого началось развитие народов.
Русский царизм был по
природе своей мужицко-демократическим.
Это был один из тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжелый XV век на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников; когда, лишившись дома и кровли, стал здесь отважен человек; когда на пожарищах, в виду грозных соседей и вечной опасности, селился он и привыкал глядеть им прямо в очи, разучившись знать, существует ли какая боязнь на свете; когда бранным пламенем объялся древле мирный славянский дух и завелось козачество — широкая, разгульная замашка
русской природы, — и когда все поречья, перевозы, прибрежные пологие и удобные места усеялись козаками, которым и счету никто не ведал, и смелые товарищи их были вправе отвечать султану, пожелавшему знать о числе их: «Кто их знает! у нас их раскидано по всему степу: что байрак, то козак» (что маленький пригорок, там уж и козак).
Поэтому в
русской природе, в русских домах, в русских людях я часто чувствовал жуткость, таинственность, чего я не чувствую в Западной Европе, где элементарные духи скованы и прикрыты цивилизацией.
Пока я плыл по Амуру, у меня было такое чувство, как будто я не в России, а где-то в Патагонии или Техасе; не говоря уже об оригинальной, не
русской природе, мне всё время казалось, что склад нашей русской жизни совершенно чужд коренным амурцам, что Пушкин и Гоголь тут непонятны и потому не нужны, наша история скучна и мы, приезжие из России, кажемся иностранцами.
Неточные совпадения
Не только люди
русские, // Сама
природа русская // Покорствовала нам.
По обеим сторонам дороги торчали голые, черные камни; кой-где из-под снега выглядывали кустарники, но ни один сухой листок не шевелился, и весело было слышать среди этого мертвого сна
природы фырканье усталой почтовой тройки и неровное побрякивание
русского колокольчика.
Александр Петрович имел дар слышать
природу русского человека и знал язык, которым нужно говорить с ним.
Где же тот, кто бы на родном языке
русской души нашей умел бы нам сказать это всемогущее слово: вперед? кто, зная все силы, и свойства, и всю глубину нашей
природы, одним чародейным мановеньем мог бы устремить на высокую жизнь
русского человека? Какими словами, какой любовью заплатил бы ему благодарный
русский человек. Но веки проходят за веками; полмиллиона сидней, увальней и байбаков дремлют непробудно, и редко рождается на Руси муж, умеющий произносить его, это всемогущее слово.
Подымутся
русские движения… и увидят, как глубоко заронилось в славянскую
природу то, что скользнуло только по
природе других народов…