Неточные совпадения
Кроме кедра, лиственницы, пихты, ели, вяза, дуба, ясеня, ореха и пробкового дерева, здесь произрастают: желтая береза с желтовато-зеленой листвой и с желтой пушистой корой, не дающей бересты; особый вид клена — развесистое дерево с гладкой темно-серой корой, с желтоватыми молодыми ветвями и с глубоко рассеченными листьями; затем ильм — высокое стройное дерево, имеющее
широкую развесистую крону и острые шершавые листья; граб, отличающийся от других деревьев темной корой и цветами, висящими, как
кисти; черемуха Максимовича с пригнутыми к земле ветвями, образующими непроходимую чащу, и наконец бересклет — небольшое тонкоствольное деревцо с корой, покрытой беловатыми чечевицами, располагающимися продольными рядками, и с листьями удлиненно-обратноовальными.
Но он тотчас же, почти не глядя на репортера, каким-то глубоким, бессознательным инстинктом, увидел и почувствовал эти
широкие кисти рук, спокойно лежавшие на столе, эту упорно склоненную вниз голову с широким лбом и все неуклюже-ловкое, сильное тело своего врага, так небрежно сгорбившееся и распустившееся на стуле, но готовое каждую секунду к быстрому и страшному толчку.
И, высвободив детину из кольчуги, он подтащил его к престолу и показал царю его
широкую кисть, более похожую на медвежью лапу, чем на человеческую руку.
Он умер, истёк кровью после полудня, когда солнце ещё благостно сияло в зените. Он лежал, приподняв голову, нахмуря восковое лицо, оно было озабочено, и неплотно прикрытые глаза его как будто задумчиво смотрели на
широкие кисти рук, покорно сложенных на груди.
О, если бы я был поэт! — разумеется, по крайней мере такой, как Гомер или Пушкин; с меньшим талантом соваться нельзя, — я бы непременно изобразил вам яркими красками и
широкою кистью, о читатели! весь этот высокоторжественный день.
Еще не понимал он всей глубины Рафаэля, но уже увлекался быстрой,
широкой кистью Гвида, останавливался перед портретами Тициана, восхищался фламандцами.
Неточные совпадения
«Там видно будет», сказал себе Степан Аркадьич и, встав, надел серый халат на голубой шелковой подкладке, закинул
кисти узлом и, вдоволь забрав воздуха в свой
широкий грудной ящик, привычным бодрым шагом вывернутых ног, так легко носивших его полное тело, подошел к окну, поднял стору и громко позвонил. На звонок тотчас же вошел старый друг, камердинер Матвей, неся платье, сапоги и телеграмму. Вслед за Матвеем вошел и цирюльник с припасами для бритья.
По небу, изголуба-темному, как будто исполинскою
кистью наляпаны были
широкие полосы из розового золота; изредка белели клоками легкие и прозрачные облака, и самый свежий, обольстительный, как морские волны, ветерок едва колыхался по верхушкам травы и чуть дотрогивался до щек.
С Томилиным что-то случилось; он переоделся в цветные рубашки «фантазия», носил вместо галстука шнур с
кистями, серый пиджак и какие-то, сиреневого цвета, очень
широкие брюки.
Среднего роста, он был не толст, но кости у него
широкие и одет он во все толстое. Руки тяжелые, неловкие, они прятались в карманы, под стол, как бы стыдясь широты и волосатости
кистей. Оказалось, что он изъездил всю Россию от Астрахани до Архангельска и от Иркутска до Одессы, бывал на Кавказе, в Финляндии.
Ходил он наклонив голову, точно бык, торжественно нося свой солидный живот, левая рука его всегда играла
кистью брелоков на цепочке часов, правая привычным жестом поднималась и опускалась в воздухе,
широкая ладонь плавала в нем, как небольшой лещ.