Лесонасаждение здесь крайне разнообразное:
у моря растут преимущественно дуб и черная береза, в среднем течении — ясень, клен, вяз, липа и бархат, ближе к горам начинает попадаться пихта, а около реки в изобилии растут тальник и ольха.
Неточные совпадения
Манзы сначала испугались, но потом, узнав, в чем дело, успокоились. Они накормили нас чумизной кашей и дали чаю. Из расспросов выяснилось, что мы находимся
у подножия Сихотэ-Алиня, что далее к
морю дороги нет вовсе и что тропа, по которой прошел наш отряд, идет на реку Чжюдямогоу [Чжу-цзя-ма-гоу — долина семьи Чжу, где растет конопля.], входящую в бассейн верхней Улахе.
Обе речки текут по широким продольным долинам, отделенным от
моря невысоким горным хребтом, который начинается
у мыса Шкота (залив Ольги) и тянется до мыса Ватовского (залив Владимира).
Идя вдоль берега
моря, я издали видел, как
у противоположного берега в полосе мелководья, по колено в воде, с шестами в руках бродили китайцы.
Тропа начинается
у Хулуая и идет по первому ближайшему к
морю ключику до перевала.
Это след старинной дороги, которая в древние времена проходила вдоль всего побережья
моря и кончалась где-то
у мыса Гиляк.
Когда стемнело, с
моря ветром опять нанесло туман. Конденсация пара была так велика, что влага непосредственно из воздуха оседала на землю мелкой изморосью. Туман был так густ, что в нескольких шагах нельзя было рассмотреть человека. В такой сырости не хочется долго сидеть
у огня.
У последней земледельческой фанзы тропа разделяется. Одна идет низом, по болотам, прямо к
морю, другая — к броду на Тютихе, в 5 км от устья.
Истоки реки Тютихе представляют собой 2 ручья. По меньшему, текущему с юга, можно выйти на реку Ното, а по большому, текущему с северо-запада, — на Иман.
У места слияния их высота над уровнем
моря равняется 651 м. Мы выбрали последний путь, как наименее известный.
Со словами Дерсу нельзя было не согласиться.
У себя на родине китайцы уничтожили все живое.
У них в стране остались только вороны, собаки и крысы. Даже в
море, вблизи берегов, они уничтожили всех трепангов, крабов, моллюсков и всю морскую капусту. Богатый зверем и лесами Приамурский край ожидает та же участь, если своевременно не будут приняты меры к борьбе с хищничеством китайцев.
В этот день мы прошли 12 км и остановились
у фанзочки Сиуфу. Высота этого места определяется в 560 м над уровнем
моря. Обитатели фанзы, китайцы, занимались ловлей лосей ямами.
Переход от окитаенных тазов на берегу
моря к тазам,
у которых еще сохранилось так много первобытного, был очень резок.
Дианы грудь, ланиты Флоры // Прелестны, милые друзья! // Однако ножка Терпсихоры // Прелестней чем-то для меня. // Она, пророчествуя взгляду // Неоцененную награду, // Влечет условною красой // Желаний своевольный рой. // Люблю ее, мой друг Эльвина, // Под длинной скатертью столов, // Весной на мураве лугов, // Зимой на чугуне камина, // На зеркальном паркете зал, //
У моря на граните скал.
Да, человек действительно сидел, как у стола,
у моря, размахнувшегося до горизонта, где оно утыкано было палочками множества мачт; Трифонов сказал о них:
— Я была где-то на берегу, — продолжала Вера, —
у моря, передо мной какой-то мост, в море. Я побежала по мосту — добежала до половины; смотрю, другой половины нет, ее унесла буря…
Крайне интересно влияние моря на растительность. Например, яд зверобоя, борца, чемерицы
у моря несравненно слабее, чем в горах. То же самое можно сказать относительно укусов змей, шершней и ос.
Неточные совпадения
Едва увидел он массу воды, как в голове его уже утвердилась мысль, что
у него будет свое собственное
море.
Между тем луна начала одеваться тучами и на
море поднялся туман; едва сквозь него светился фонарь на корме ближнего корабля;
у берега сверкала пена валунов, ежеминутно грозящих его потопить.
Я завернулся в бурку и сел
у забора на камень, поглядывая вдаль; передо мной тянулось ночною бурею взволнованное
море, и однообразный шум его, подобный ропоту засыпающегося города, напомнил мне старые годы, перенес мои мысли на север, в нашу холодную столицу.
Берег обрывом спускался к
морю почти
у самых стен ее, и внизу с беспрерывным ропотом плескались темно-синие волны.
«Ты хозяйский сын?» — спросил я его наконец. — «Ни». — «Кто же ты?» — «Сирота, убогой». — «А
у хозяйки есть дети?» — «Ни; была дочь, да утикла за
море с татарином». — «С каким татарином?» — «А бис его знает! крымский татарин, лодочник из Керчи».