Неточные совпадения
Обыкновенно свой маршрут я никогда не затягивал до сумерек и останавливался
на бивак так, чтобы засветло можно
было поставить палатки и заготовить
дрова на ночь.
Нечего делать, надо
было становиться биваком. Мы разложили костры
на берегу реки и начали ставить палатки. В стороне стояла старая развалившаяся фанза, а рядом с ней
были сложены груды
дров, заготовленных корейцами
на зиму. В деревне стрельба долго еще не прекращалась. Те фанзы, что
были в стороне, отстреливались всю ночь. От кого? Корейцы и сами не знали этого. Стрелки и ругались и смеялись.
— Не надо, капитан, — сказал он. — Тебе спи, моя
буду караулить огонь. Его шибко вредный, — он указал
на дрова.
В реке шумно всплеснула рыба. Я вздрогнул и посмотрел
на Дерсу. Он сидел и дремал. В степи по-прежнему
было тихо. Звезды
на небе показывали полночь. Подбросив
дров в костер, я разбудил гольда, и мы оба стали укладываться
на ночь.
В одном месте
было много плавникового леса, принесенного сюда во время наводнений.
На Лефу этим пренебрегать нельзя, иначе рискуешь заночевать без
дров. Через несколько минут стрелки разгружали лодку, а Дерсу раскладывал огонь и ставил палатку.
Вечером у всех
было много свободного времени. Мы сидели у костра,
пили чай и разговаривали между собой. Сухие
дрова горели ярким пламенем. Камыши качались и шумели, и от этого шума ветер казался сильнее, чем он
был на самом деле.
На небе лежала мгла, и сквозь нее чуть-чуть виднелись только крупные звезды. С озера до нас доносился шум прибоя. К утру небо покрылось слоистыми облаками. Теперь ветер дул с северо-запада. Погода немного ухудшилась, но не настолько, чтобы помешать нашей экскурсии.
Позади фанзы и несколько в стороне
была большая груда
дров, аккуратно наколотых, но еще аккуратнее сложенных в круглый штабель, по внешнему виду похожий
на стог сена.
Распростившись с китайцами, мы тронулись в путь. Я заплатил им за
дрова и овощи. Манзы пошли
было нас провожать, но я настоял
на том, чтобы они возвратились обратно. Часов в 9 утра мы перевалили через водораздел и спустились в долину Владимировки.
После полудня погода стала заметно портиться.
На небе появились тучи. Они низко бежали над землей и задевали за вершины гор. Картина сразу переменилась: долина приняла хмурый вид. Скалы, которые
были так красивы при солнечном освещении, теперь казались угрюмыми; вода в реке потемнела. Я знал, что это значит, велел ставить палатки и готовить побольше
дров на ночь.
Я велел подбросить
дров в костер и согреть чай, а сам принялся его расспрашивать, где он
был и что делал за эти 3 года. Дерсу мне рассказал, что, расставшись со мной около озера Ханка, он пробрался
на реку Ното, где ловил соболей всю зиму, весной перешел в верховья Улахе, где охотился за пантами, а летом отправился
на Фудзин, к горам Сяень-Лаза. Пришедшие сюда из поста Ольги китайцы сообщили ему, что наш отряд направляется к северу по побережью моря. Тогда он пошел
на Тадушу.
В одном пересохшем ручье мы нашли много сухой ольхи. Хотя
было еще рано, но я по опыту знал, что значат сухие
дрова во время ненастья, и потому посоветовал остановиться
на бивак. Мои опасения оказались напрасными. Ночью дождя не
было, а утром появился густой туман.
Когда Дерсу закончил свою работу,
было уже темно. Подложив в костер сырых
дров, чтобы они горели до утра, мы тихонько пошли
на бивак.
Нечего делать, пришлось остановиться здесь, благо в
дровах не
было недостатка. Море выбросило
на берег много плавника, а солнце и ветер позаботились его просушить. Одно только
было нехорошо: в лагуне вода имела солоноватый вкус и неприятный запах. По пути я заметил
на берегу моря каких-то куликов. Вместе с ними все время летал большой улит. Он имел белое брюшко, серовато-бурую с крапинками спину и темный клюв.
Недолго длилась наша беседа. Утренний отдых в фанзе
был недостаточен. Организм требовал еще сна. Положив в огонь старых
дров, чтобы они дольше горели, мы легли
на траву и крепко заснули.
Та к как при ходьбе я больше упирался
на пятку, то сильно натрудил и ее. Другая нога устала и тоже болела в колене. Убедившись, что дальше я идти не могу, Дерсу поставил палатку, натаскал
дров и сообщил мне, что пойдет к китайцам за лошадью. Это
был единственный способ выбраться из тайги. Дерсу ушел, и я остался один.
И точно в ответ
на его слова в горах послышался шум, потом налетел сильный порыв ветра с той стороны, откуда мы его не ожидали.
Дрова разгорелись ярким пламенем. Вслед за первым порывом налетел второй, потом третий, пятый, десятый, и каждый порыв
был продолжительнее предыдущего. Хорошо, что палатки наши
были крепко привязаны, иначе их сорвало бы ветром.
Теперь перед нами
было 2 ключа: один шел к северу, другой — к западу. Нам, вероятно, следовало идти по правому, но я по ошибке взял северное направление. Сейчас же за перевалом мы стали
на биваке, как только нашли
дрова и более или менее ровное место.
Неточные совпадения
Колода
есть дубовая // У моего двора, // Лежит давно: из младости // Колю
на ней
дрова, // Так та не столь изранена, // Как господин служивенькой. // Взгляните: в чем душа!
Но теперь, странное дело, в большую такую телегу впряжена
была маленькая, тощая саврасая крестьянская клячонка, одна из тех, которые — он часто это видел — надрываются иной раз с высоким каким-нибудь возом
дров или сена, особенно коли воз застрянет в грязи или в колее, и при этом их так больно, так больно бьют всегда мужики кнутами, иной раз даже по самой морде и по глазам, а ему так жалко, так жалко
на это смотреть, что он чуть не плачет, а мамаша всегда, бывало, отводит его от окошка.
— А может
быть, это — прислуга.
Есть такое суеверие: когда женщина трудно родит — открывают в церкви царские врата. Это, пожалуй, не глупо, как символ, что ли. А когда человек трудно умирает — зажигают
дрова в печи, лучину
на шестке, чтоб душа видела дорогу в небо: «огонек
на исход души».
А между тем заметно
было, что там жили люди, особенно по утрам:
на кухне стучат ножи, слышно в окно, как полощет баба что-то в углу, как дворник рубит
дрова или везет
на двух колесах бочонок с водой; за стеной плачут ребятишки или раздается упорный, сухой кашель старухи.
Все тихо в доме Пшеницыной. Войдешь
на дворик и
будешь охвачен живой идиллией: куры и петухи засуетятся и побегут прятаться в углы; собака начнет скакать
на цепи, заливаясь лаем; Акулина перестанет доить корову, а дворник остановится рубить
дрова, и оба с любопытством посмотрят
на посетителя.