— Иоанн евангелист… и что дорого:
собственной работы Доминикино [Доминикино, собственно Доменико Цампьери (1581—1641), — итальянский живописец и архитектор.]! — доложил с заметным торжеством Федор Иваныч.
Я говорил уже, что у арестантов всегда была
собственная работа и что эта работа — естественная потребность каторжной жизни; что, кроме этой потребности, арестант страстно любит деньги и ценит их выше всего, почти наравне с свободой, и что он уже утешен, если они звенят у него в кармане.
Неточные совпадения
А между тем тут все было для счастья: для сердца открывался вечный, теплый приют. Для ума предстояла длинная, нескончаемая
работа — развиваться, развивать ее, руководить, воспитывать молодой женский восприимчивый ум.
Работа тоже творческая — творить на благодарной почве, творить для себя, создавать живой идеал
собственного счастья.
Он, с биением сердца и трепетом чистых слез, подслушивал, среди грязи и шума страстей, подземную тихую
работу в своем человеческом существе, какого-то таинственного духа, затихавшего иногда в треске и дыме нечистого огня, но не умиравшего и просыпавшегося опять, зовущего его, сначала тихо, потом громче и громче, к трудной и нескончаемой
работе над собой, над своей
собственной статуей, над идеалом человека.
— Ах, извините меня, извините меня, Марья Степановна… — рассыпалась Хина, награждая хозяйку поцелуем. — Я все время была так завалена
работой, так завалена… Вы меня поймете, потому что можете судить по
собственным детям, чего они стоят родителям. Да! А тут еще Сергей Александрыч… Но вы, вероятно, уже слышали, Марья Степановна?
Ты понимаешь, отчего они получают больше дохода: они работают на свой
собственный счет, они сами хозяйки; потому они получают ту долю, которая оставалась бы в прибыли у хозяйки магазина. Но это не все: работая в свою
собственную пользу и на свой счет, они гораздо бережливее и на материал
работы и на время:
работа идет быстрее, и расходов на нее меньше.
Эти поездки могли бы, в хозяйственном смысле, считаться полезными, потому что хоть в это время можно было бы управиться с
работами, но своеобычные старухи и заочно не угомонялись, беспрерывно требуя присылки подвод с провизией, так что, не будучи в
собственном смысле слова жестокими, они до такой степени в короткое время изнурили крестьян, что последние считались самыми бедными в целом уезде.